«В настоящее время нет определённого хозяина земли. С одной стороны, земля национализирована, с другой стороны, ею распоряжается земельное общество, и, втретьих, отдельный крестьянин мыслит её своею. Противоречия эти выпирают всё сильнее и сильнее».
Далее:
«Культурный рост сельского хозяйства тесно, неотделимо связан с переводом своего труда в денежный расчёт… Без понимания этого не мыслится вообще прогресс в сельскохозяйственной культуре».
А для этого, по мнению нашего автора, нужны «другие земельные порядки», нужны такие порядки, когда
«крестьяне на договорных началах с государством владеют землёй, т. е. на арендных началах».
Он называет это «устойчивостью землепользования» и говорит:
«…таким землепользованием кладётся основа денежному хозяйству в деревне. В этом вся сущность, чего мы не обойдём и не объедем, как бы нам этого ни хотелось».
Если между государством и крестьянином не будет средостения в лице земельного общества, если крестьянин прямо от государства получит в аренду то, что он имеет, то никто уже на это не посягнёт. Он будет платить за эту землю арендную плату, и это будет его земля.
«Понятнее будет для каждого крестьянина, где его интересы и как он их может защитить».
«Как практически провести эту реформу, как конкретно можно мыслить самый подход?»
— спрашивает автор и отвечает:
«Состязание за обладание тем или другим куском и явится возможностью правильно достигнуть оценки земли»
— правильной оценки. И заключает:
«…перестанет быть повод к дроблению хозяйств на мелкие…»
и т. д.
Другой крестьянский автор эти же требования о полном и открытом вовлечении земли в буржуазный оборот облекает в форму, как он выражается, «права засева». Как в городах есть право застройки, когда отводится какой-нибудь участок земли с правом застройки, так и в деревне можно ввести, чтобы земля
«хотя и не продавалась, но чтобы продавалось другим лицам право засева на ней».
Само собой, бесконечное дробление хозяйства всё на более и более мелкие кусочки при неизменной интенсивности хозяйства — невыгодно. Но выход из этого положения мы указываем в соединении мелких хозяйств, в коллективизации, в росте трудоёмкости и интенсивности хозяйства. А идеология личного капиталистического предпринимательства указывает выход в принудительной недробимости индивидуальных хозяйств, создаёт этим тормоз коллективизации и самому праву на землю, но зато обеспечивает нынешнему пользователю возможность сохранения нынешней отсталой системы без перехода к более интенсивному хозяйству. Принудительная недробимость в том виде, как её выдвигают капиталистические круги крестьянства, по существу является прикрытием частной собственности на землю и служит цели, как указано, обойтись без перехода к более интенсивным формам, допускающим безболезненное понижение средней земельной нормы на душу и избавляющего от роста аграрного перенаселения. В этом уже не только социально-реакционное, но и производственно-реакционное значение стремлений к сведению на-нет регулирующих прав земельного общества. Рядовое трудовое крестьянское хозяйство, опирающееся на рабочую силу своей семьи, а не на капитал, не может быть сторонником введения этого порядка и упразднения регулировки пользования землёй сельским обществом. Бороться против невыгод измельчания земельной площади отдельных хозяйств, чтобы оставаться в русле классовых интересов рядового среднего крестьянства, бедноты и пролетариата, возможно и необходимо путём интенсификации, коллективизации и кооперирования. Усиление мер, направленных в эту сторону, совершенно необходимо, и в эту сторону и направлены прежде всего постановления IV Съезда советов ССР по вопросу об измельчании наделов (См. резолюцию IV Съезда СССР по докладу т. Калинина).
Изложенное выше о роли капиталистических предпринимателей в сельскохозяйственном производстве и крестьянском отходе не исчерпывает полностью влияния частного капитала на сельское хозяйство. Остаётся ещё обширная и важная область капиталистических заготовок в деревне, организуемых из города; роль городского частного капитала в снабжении деревни промышленными изделиями; попытки внеземледельческих капиталистов подчинить себе сельскую крестьянскую кустарную промышленность её авансированием‚ снабжением и организацией сбыта. Всего этого мы коснёмся в главах о промышленности и торговле. Остаётся приэтом также без учёта‚ — правда, весьма скромное, — посредничество городского частного капитала в деле размещения в деревне так называемых «крестьянских займов», принимавшихся потом в уплату сельскохозяйственного налога.
Глава 4. Частный капитал в промышленности
4.1. Четыре вида капиталистической промышленности
Когда у нас говорят о продукции промышленности, то очень часто делают ту ошибку, что берут одну только промышленность, подчинённую ВСНХ, и упускают из виду все те отрасли промышленности, которые ВСНХ не подчинены. А между тем некоторые из них имеют весьма существенное значение — например мельницы, вся мукомольная промышленность, очень крупная, занимающая сотни тысяч людей, охватывающая сравнительно большой капитал и дающая большую продукцию. Все величины, все цифры, которые я буду приводить далее о промышленности, относятся не только к промышленности ВСНХ, но ко всей промышленности СССР, какому бы ведомству ни была подчинена та или иная отрасль.
Последний год, о котором имеются данные уже более или менее точные о валовой продукции всей промышленности, как крупной, так и мелкой, как цензовой, так и нецензовой, — это 1925/26 хозяйственный год. Я буду брать общеизвестные официальные отчётные цифры и выделю, основываясь на этих цифрах, то производство, которое организовано на капиталистических началах.
Капиталистическое производство в промышленности слагается у нас теперь из нескольких частей. Это, вопервых, то, что у нас называется частной цензовой промышленностью, т. е. те, находящиеся в частной эксплоатации предприятия, которые имеют больше 16 рабочих с механическим двигателем или больше 30 рабочих без механического двигателя. Сплошь и рядом приходится встречать в нашей печати и даже в официальных документах, когда идёт речь о капиталистической промышленности, цифру, которая относится только к этим цензовым предприятиям. Но она далеко не покрывает всю валовую продукцию капиталистического промышленного производства в нашей стране.
Кроме капиталистической цензовой промышленности нужно принять во внимание, вовторых, ещё ту форму капиталистической промышленности, которая скрывается в форме части промысловых кооперативов, являющейся лишь прикрытием отдельных капиталистов для организации производства с наёмными рабочими (лжекооперативы).
Втретьих‚ нужно принять во внимание и не цензовую капиталистическую промышленность. Ведь из тех предприятий, которые имеют менее 30 рабочих без механического двигателя, есть целый ряд предприятий, имеющих 25 рабочих, 20 рабочих, 15 рабочих, которые принадлежат отдельным частным предпринимателям, ведущим своё производство при помощи наёмных рабочих. И та условная статистическая граница, что, скажем, предприятия без двигателя с наличностью до 30 рабочих считаются мелкой промышленностью, — эта условная статистическая граница не меняет того обстоятельства, что какое-нибудь частное предприятие с 20–25 наёмными рабочими тоже является капиталистическим предприятием. Конечно, нельзя считать «капиталистическим предприятием» какую-нибудь деревенскую кузницу, где труд так называемого наёмного рабочего-ученика, какого-нибудь мальчишки, который раздувает мехи (поскольку он не член семьи, а наёмный), имеет чисто вспомогательное значение. Но, как показало обследование ЦСУ, на такие предприятия нецензовой промышленности приходится небольшая часть занятого в ней наёмного труда, в частности на кузнечное производство — менее 10 тыс. чел. в 1925 г. (стр. 266 «Справочника»). Вообще же из наёмных рабочих мелкой промышленности в предприятиях с одним рабочим занято только 5% (стр. 26 «Планового хозяйства» № 2 за 1927 г.).