- Надо отойти дальше, - посоветовал скульптор.
Мэр города рассмеялся:
- Ничего, господин Жюль. Перспективу мы позже посмотрим. Наверное, недаром говорят: художники показывают свои работы издали, чтобы скрыть изъяны и недостатки. Ну, ну, не обижайтесь. С заказом вы справились. Право, как живые.
Он запрокинул голову, всматриваясь в фигуры Атланта и Кариатиды.
- Мне нравится! - заключил мэр. - Вон какая она воздушная да капризная: ишь, отвернулась, не подступись, будто знатная дама.
- А как вам Атлант? - спросил скульптор, и довольная улыбка озарила его лицо.
- Глаз с нее не сводит, - засмеялся мэр. - А ему следует балкон поддерживать.
- Значит, поймал я их линию, - загадочно сказал скульптор и повернулся к мэру: - Означают ли ваши слова, сударь, что я могу получить вознаграждение?
- Сполна, мой дорогой, - ответил тот, любуясь Кариатидой. - И дополнительное тоже. За высокое умение, которое оживило сей камень.
Над черепичными крышами катилась полная луна. Часы, расположенные слева от балкона, который поддерживали Атлант и Кариатида, ударили с тупой и мертвой силой, возвещая полночь.
Низкий тугой звук толкнул Атланта и разбудил его. Тихий ток жизни вошел в каменное тело, и белый мрамор чуть-чуть порозовел. В следующий миг он увидел Кариатиду и вздрогнул от неожиданности - от уступа, на котором он стоял, откололся кусок штукатурки и обрушился вниз. Вне всяких сомнений, мастерство господина Жюля скрыло ток жизни и в изваянии Натали. Вне всяких сомнений, ее каменному сну тоже пришел конец, но - гордая и надменная она не подала и виду. Серебристый свет луны нерешительно касался ее обнаженной груди (господи, Жюль, зачем ты открыл ее всему миру?), струился по складкам мраморной одежды. Атлант поспешил отвести взор и впервые ощутил окаменелость своего нового тела, увидел нелепые бугры мускулов. Мысли его двигались крайне медленно. Прошла не одна неделя после пробуждения, пока он почувствовал и осознал свет и мрак, собственную неподвижность и многоликую жизнь города, которая протекала где-то там внизу - непостижимая и мучительно знакомая. Но то, что Натали по-прежнему не замечает его, презирает даже тень Атланта, он понял сразу, как только увидел ее рядом, с другой стороны балкона.
В этой жизни все было иначе. Время текло по улицам, здесь же, на уровне крыш, оно дремало, угадывалась только смена времен года - по наряду деревьев да еще по тому, что пролетало мимо балкона - дождь или снег. Годы здесь менялись чаще, чем дни. Настоящая жизнь измеряется событиями, сюда же только птицы залетали да иногда, весной, собирались на балконе кошачьи компании - петь серенады.
Атланту эта медленная жизнь нравилась. Медленная жизнь предполагала вечное занятие, и оно у него было. Он смотрел на свою Натали, и каменное существо его наполнялось обожанием.
Теперь он часто вспоминал свой сон. Им в самом деле назначено быть вместе. Вместе, да не совсем. В той, настоящей, жизни он не сказал ей ни слова - так вышло, говорил всегда Жюль, - а нынче уста и вовсе немые. Но это не пугало Атланта. Он видит Натали, и рано или поздно ей надоест притворяться камнем, она оценит его верность и терпение. Неважно когда через десять лет, через тысячу... Нет конца их странной жизни, и нет конца его терпению.
Так думал Атлант. Но иногда, в морозные ночи, обычная выдержка изменяла ему. Появлялось желание перешагнуть, перепрыгнуть пространство, разделявшее их, прижать Натали к себе, прикрыть ее от стужи своим большим телом, согреть. Еще тоскливее было Атланту в метели. Снег разрастался, слепил глаза, его белая пелена скрывала Натали, и ему мерещилось самое невероятное: вдруг украдут ее или сама уйдет - гордячка, недотрога.
Прошло много лет.
Однажды утром он заметил в переулке странную процессию: пегая лошадка тянула по мостовой телегу, на которой был установлен простой дощатый гроб; за телегой шли несколько старух и мальчик - видимо, случайно пристали, из любопытства. Траурная процессия приблизилась.
У ворот ратуши стояли какие-то люди и тихонько переговаривались. Он прислушался.
- Как ее судьба разорила, - вздохнула черноглазая цветочница. - Ни добра, ни тела.
- Графиней была, - подтвердил востроносый господин в измятой рубашке.
Атлант посмотрел вниз, на покойницу - худую, кривоносую старуху - и ужаснулся. Неужели эта безобразная старуха - Натали, его вечная любовь, его ненаглядная Шейка?! Нет, нет, нет! Привиделось, показалось! Нет!
Атлант поспешно глянул влево, на свою нынешнюю Натали, чтобы убедиться: Кариатида по-прежнему молода и прекрасна. Глянул и впервые за все годы встретил ее взгляд.
"Не смотри ТУДА! - говорил он. - Не смей туда смотреть!"
Атлант, как все немые, отлично знал язык взглядов, по едва заметному движению губ мог узнать произнесенное слово. Он понял высочайшее повеление и несказанно обрадовался - свершилось! - Натали наконец оттаяла. Не беда, что минуту спустя Кариатида вновь стала недоступной, как звезда, а ее надменный взгляд уплыл в пустое небо. Свершилось!