- Ты еще вполне бодр, - сказал я.
- Вчерашняя схватка очень меня огорчила. Ты ж меня едва не одолел. Меня! Кто? Искусственный румын! Так что сам видишь, реинкарнация мне крайне необходима. - Он впервые прямо заявил о том, о чем мы с Рафиком только догадки строили. - Чтоб и дальше земные сроки наматывать. Да и с позиции здравого страха за жизнь неплохо иметь себя в двух экземплярах. Я давно что-то подобное предполагал. Насчет смены себя. Вернее, замены носителя. Подготовить себе, типа - резерв. Перетащить в новое тело свой внутренний мир - неотъемлемый, имманентный, - запросто произнес он. - И тут про Муслюма в виде анекдота мне преподносят. Я носом повел. Осторожненько все выяснил. Однако дело беспрецедентное, насколько я понял в меру своей учености. Может непредвиденное произойти. Вот я и решил, что лучше этот процесс разбить на два этапа. Первым этапом пойдешь ты, вторым - я, а на пересылке встретимся.
Из спортзала мы переместились на кухню, из кухни в сад.
- А что с тобой делать, да еще после этих всех откровений - вот вопрос, - продолжал Витя, подтверждая наши с Рафиком худшие опасения. - Не оставлять же в живых, сам посуди.
- А может... - забеспокоился я, - как-то иначе. Не обязательно убивать?
- Не отменять же задуманное. Я уж и организм себе подобрал - атлетического телосложения. Это в царстве разума размер не имеет значения. Мы ж пока в другом царстве живем. Небезразлично, в какой форме хранить свое содержимое.
- Может, я эмигрирую куда-нибудь? По-тихому.
- Есть другой вариант. Будешь у меня в подвале гнить. Сожалея о своей несвежести.
Что-то у них со Светкой чуть что - сразу в подвал.
Ближе к обеду у Вити выработался некий план. Пока что в виде предположений.
- Есть у меня корефан, Овир, - сказал он. - Ликвидировать его, что ли? А что? - продолжал он оживленно. - На меня не подумают: наши интересы не пересекаются. На тебя - тем более. Тем более, - повторил он, - что к тому времени, как они думать начнут, ты будешь совсем мертв.
Об Овире я был наслышан. Без него в нашем городе ни одну визу на тот свет не выписывали.
- Чем тебе Овир не угодил? - спросил я.
- Да в общем-то угодил.
- Тогда зачем?
- Да так... Интересно, как жизнь после этого обернется.
Я его понял: пресловутая тяга к перемене участи даже на воле покоя нам не дает.
- Сделаем из тебя мину: обложим взрывчаткой, подпустим поближе и взорвем. Будешь этот... хасид. То есть, шахид, конечно. Ничем не рискуешь. Вернешься к своему обычному нормальному состоянию - и всё.
- Может как-нибудь без взрывчатки? - уныло возражал я. - Пистолет или ружье с оптикой.
- Взрывчатка, она брат... Миг - и жизнь вдребезги. Так, что ошметков не соберешь. Не люблю похорон в открытом гробу. У меня некрофобия.
- И все таки как-то бессовестно получается.
- Ты, рома, не умничай. В школе, конечно, нам говорили: это нехорошо, то плохо. Но с тех пор много чего утекло: воды, крови. Мир изменился. Я тоже другой стал. А где совесть была - там крыла выросли.
Что ж, не он один претерпел такие этические мутации.
- Ну а как же... А как же Дробота, что спасет мир? - прибег я к последнему аргументу.
- Мир! А причем тут ты? - И добавил для смеху. - В утешение могу сказать следующее: обещаю свою новую жизнь прожить иначе. Не брать от нее лишнего. Никого без надобности не обижать. Не посягать на чужую жизнь и другие либеральные ценности.
Пили мы, очевидно, до позднего вечера - с перерывами на аперитив. Конец всего этого я не помню. Ни в той, ни в другой голове не запечатлелся конец. Следующей визуальной картинкой был балкон. Влажный, как всегда по утрам, газон. Небо, неубранное после вчерашнего.
Помню, снился под утро сон.
- Я тебе даже две визы выпишу, - говорил Овир, лично вешая на меня тяжелый пояс. - Главное - сделать хорошую мину. А хорошая мина при даже плохой игре разнесет эту игру вдребезги.
Не исключено, что между этими двумя одинаковыми умами тоже существует нечто вроде спутанного состояния, думал я, глядя с балкона, как Витя отъезжает на своем БМВ. И оппонент, сочтя Витины думки для себя опасными, мог бы сработать на опережение. А если нет, то телефон Овира наверняка имелся в Витином мобильнике. Выяснить этот номер, позвонить, предупредить? Переиграть ситуацию?
Тут без стука распахнулась дверь, вошел Витя, сказал:
- Ну что, пора от страшных снов перейти к делу. Знаешь, я тут и повод для убийства подобрал: разногласия в вопросах модернизации экономики. Это сейчас самый модный мотив.
Тут я опять проснулся, и вообще в течение дня засыпал и просыпался множество раз, удивляясь сонливости. Вялость, которую я приписал похмелью, угнетала меня. И безразличие, едва ль не покорность судьбе. То же самое происходило со мной в тюрьме, и бесконечные перезагрузки до того замутили мой ум, что я уже не понимал, кто я и где нахожусь.