Выбрать главу

— Что вас принесло в такой поздний час? — спросил судья, словно было далеко за полночь.

— Да я просто гулял и решил на минутку к вам заглянуть, — объяснил Мелон. Вид у него был испуганный, в глазах — отчаяние, и судью не могла обмануть эта отговорка.

— Как видите, я только что вылез из ванны. Входите, выпьем по маленькой на сон грядущий. Мне всегда уютнее по вечерам у себя в комнате. Заберусь-ка я в постель, а вы прилягте на шезлонг… Можно и наоборот. Что с вами? У вас такой вид, будто за вами гонятся.

— А может, и правда гонятся, — сказал Мелон. У него не хватило духа нести свое бремя в одиночку, и в этот вечер он рассказал Марте о своей болезни, а потом убежал из дому в поисках покоя и утешения. Мелон и раньше боялся, что несчастье снова сблизит его с женой, уничтожит ту разобщенность, которая постепенно между ними возникла, но то, что случилось в этот тихий летний вечер, превзошло его худшие опасения. Марта рыдала, бросилась вытирать его лицо одеколоном, беспокоилась о том, что теперь будет с детьми. Словом, жена не усомнилась в диагнозе врачей и вела себя так, будто верила, что муж неизлечимо болен и медленно умирает у нее на глазах.

Ее горе и легковерие возмутили Мелона и привели его в ужас. И чем дальше, тем тяжелее становилась эта сцена. Марта вспоминала и медовый месяц в Блоуинг-Роке, штат Северная Каролина, и рождение детей, и поездки, и неожиданные перемены в жизни. Говоря о том, как дать образование детям, она даже помянула о своих акциях «Кока-колы». Марта была скромная, добропорядочная женщина, порой она даже казалась Мелону бесполой! У нее настолько не было интереса к половой жизни, что Мелон часто чувствовал себя грубым, нечутким, просто мужланом! А в этот вечер Марта вдруг заговорила о физической любви, и это совсем доконало Мелона.

Обнимая измученного мужа, Марта воскликнула:

— Что ж мне делать?

И она произнесла фразу, которую он не слышал уже много, много лет. Этой фразой они обозначали акт любви. Они переняли ее от Эллен. Она еще ребенком смотрела, как дети постарше кувыркаются на лужайке перед их домом, и, когда отец возвращался с работы, кричала ему: «Хочешь, папочка, я для тебя сделаю кувырк?»

Этим словом, напоминавшим летний вечер, росистую лужайку и детство, они называли, когда были молоды, физическую близость. И теперь, после двадцати лет брака, аккуратно опустив искусственные зубы в стакан с водой, Марта вдруг произнесла эту фразу. Мелону стало страшно, он понял, что не только скоро умрет, но что какая-то часть его уже умерла, а он этого даже не заметил. И он молча выбежал из дому на темную улицу.

Старый судья шагал впереди, его босые ноги розовели на темно-синем ковре, Мелон шел следом. Оба были рады друг другу.

— Я рассказал жене об этой самой… лейкемии, — признался Мелон.

Они вошли в спальню судьи, где стояла огромная кровать на четырех столбиках с пологом и горой пуховых подушек. Занавеси были из очень дорогой ткани, но пахли затхлостью, у окна стоял шезлонг. Судья посадил на него Мелона и налил им обоим виски.

— Д. Т., а вы замечали, если у человека есть какой-нибудь недостаток, он сразу же приписывает его другому? Например, если человек жаден, он постоянно обвиняет других в жадности. Или вот скаредность… Это первый порок, который замечает скряга. — Распалившись, судья закричал: — И вор вора видит издалека… вор вора сразу найдет!

— Да, замечал, — сказал Мелон, не очень понимая, куда клонит судья. — Но при чем тут?..

— Сейчас скажу, — властно перебил его судья. — Несколько месяцев назад вы мне рассказывали о докторе Хейдене и об этих страшных штучках в крови.