-- Все, теперь все...
Девятнадцать часов тридцать минут
-- Здравствуй, Шарапов, -- сказал Тихонов. -- Вы здесь давно?
-- Только что прикатили, -- круглолицый, невысокого роста оперативник со спокойными голубыми глазами, взглянул на часы: -- Ехали четырнадцать минут. Ребят послал посмотреть, нет ли черного хода.
-- Нет. Я уже узнавал. Но на шестом этаже есть чердачный переход.
-- Ясно. Пошли!
-- Пошли, отец.
-- Интересно, у него пушка есть?
-- Вы имеете в виду огнестрельное оружие, майор Шарапов? В переводе с жаргона?..
-- Не язви, сынок, с моей клиентурой и не к тому привыкнешь. Это вам хорошо: клиент у вас интеллигентный, хоть про литературу с ним во время обыска беседуй.
-- Между прочим, клиент, к которому ты идешь с протокольным визитом, проходит по линии ОБХСС...
-- Ведомственные споры -- это сейчас не актуально.
-- А я не спорю. Просто напоминаю, что вы мне приданы в усиление. И войду туда первым я. Шарапов покачал головой:
-- Не-е. Он в нашем розыске.
-- Ну, хватит, -- твердо сказал Стас. -- Я тебе сказал уже. Все.
Он незаметно пощупал задний карман, в котором лежал пистолет.
-- Пошли.
Тихонов подошел к машине, вытер с лица пот ладонью, открыл дверь.
-- Идемте, Лиза. И не волнуйтесь. Лизу трясло, хотя влажная духота на улице была уже нестерпима. Она взяла Тихонова за руку:
-- Что будет?
Тихонов хотел улыбнуться, пошутить, но улыбка получилась кривая, и он сказал грустно:
-- Не знаю, Лиза. Это все очень сложно. -- Потом подумал и спросил: -У него оружие есть?
Лиза вспомнила холодный мерцающий блеск "вальтера" и заплакала.
-- Он совершил преступление?
-- По-видимому, да. И очень тяжкое.
Она заплакала сильнее, и на шее у нее прыгал маленький комочек, и она никак не могла задушить своих слез, давилась ими. Тихонову казалось, что сердце у нее прыгает и рвется в горле и она не выдержит этой духоты, горя и напряжения. Он обнял ее за плечи и вошел с ней в подъезд. Сзади стоял, не глядя на них, Шарапов, и по его широкоскулому лицу было видно, что настроение у него отвратное.
-- Скажите, Лиза, я вас снова спрашиваю: у него есть оружие?
-- Не могу я, не могу! Ведь я его люблю! И это предательство...
-- Это не предательство, --- сказал Тихонов, -- это человеческая честность. Хотя бы потому, что я могу через минуту получить пулю в живот. И если это случится, то потом его расстреляют.
Лиза молчала.
Стас отпустил ее и повернулся к товарищам:
-- Топаем наверх, Шарапов. Открой только дверь лифта, чтобы кто-нибудь не вызвал сверху.
Когда они уже были на площадке второго этажа, Лиза свистящим шепотом сказала:
-- Стойте. Стойте, Тихонов!
Стас перегнулся через перила, холодно спросил:
-- Что?
-- У него пистолет есть. "Вальтер". И он, наверное, с ним никогда не расстается. Я видела его... Тихонов обернулся к Шарапову.
-- Во-о, дела-то! А, отец?
Лиза бежала за ними по лестнице.
-- Подождите! Я пойду с вами. Я сама открою дверь. Я не хочу, я не хочу, чтобы его расстреливали... Я его дождусь...
-- Не ходите с нами, -- остановил ее Тихонов. -- Стойте здесь, Дайте мне ключ. Оставайтесь на месте, вы можете все испортить. Сейчас подойдут наши: товарищи, вы обождите нас вместе с ними... -- Потом спросил: -- У вас цепочка на двери есть?
-- Нет.
Они поднялись еще на один этаж. Постояли.
-- Что это ты так тяжело дышишь? -- спросил, усмехаясь, Шарапов.
-- Жара. А ты?
-- А мне страшновато, -- просто ответил Шарапов и негромко засмеялся.
-- Шарапов, ты ли это говоришь, старый сыщик?
-- Он, между прочим, приготовил нам для встречи вовсе не шампанское. Эта штука не только хлопает, она и бьет неплохо...
-- Ну, а?..
-- Вот тебе и "ну"! Не боятся пуль только те, кто под пулями не бывал. Да чего тебе рассказывать, ты ведь сам штопаный?!
-- Поди-ка, чего шепну на ухо, -- Тихонов подтянул его за рукав и сказал отчетливо: -- Знаешь, Володя, мне тоже малость того... не по себе. Ну, не то что я его боюсь! Не его! Очень жить еще охота!
Внизу хлопнула дверь. Шарапов перегнулся и посмотрел вниз, в шахту:
-- Все, сынок, пошли. Там наши. Посмотрели друг на друга, и Шарапов пожал Стасу руку выше локтя:
-- Давай...
Бесшумно поднялись на четвертый этаж, остановились перед дверью с табличкой "25". По телевизору, видимо, передавали футбол, потому что из двадцать шестой квартиры доносился гомон и неожиданно раздался мальчишеский крик:
-- Пенальти! Пендаля им!
Тихонов достал из заднего кармана пистолет и переложил его в левую руку. В правой он держал ключ. Поплевал на него -- чтобы не скрипел в замке. А может быть, на счастье. Вставил в скважину и неслышно повернул. Шарапов толкнул дверь плечом, и они вбежали в квартиру. Было тихо, сумеречно, пусто...
-- Ушел, гад! -- простонал Тихонов. -- Ушел только что! Вон сигарета в пепельнице еще не догорела...
Оперативники заканчивали обыск. Дворничихи-понятые тяжело вздыхали, томились. Тихонов сидел перед Лизой, равнодушной, серой, безразличной. "Как зола в печке..." -- подумал Тихонов.
-- Скажите, Лиза, -- протянул он ей листок с черными каракулями, -куда он вам собирается звонить?
-- На работу, наверное.
-- А сюда он может вернуться?
-- Может. Только вряд ли.
-- Он свои вещи все забрал?
-- Нет. Вон его костюмы висят.
-- Володя, ты смотрел его вещи? Ничего нет? -- обернулся он к Шарапову.
-- Как щеткой вычищено. Вот только в плаще посадочный талон на самолет.
-- Ладно, внеси в протокол, потом разберемся.
-- Лиза, как же вы не знаете, где он живет?
-- Так вот и не знаю. Не интересовало это меня. Мне важно было, чтобы он рядом...
-- У него свое жилье в Москве или он снимал?
-- По-моему, снимал комнату.
-- Ну район хотя бы знаете?
-- В Останкине где-то. Кажется, он говорил, что на Мавринской улице. Да-да, на Мавринской. Мы как-то в Ботанический сад ходили, и он сказал, что здесь неподалеку живет.
-- А номер дома или квартиры?
-- Не знаю. Помню только, что в старом домишке жил...
-- Почему вы думаете, что в старом?
-- Он жаловался всегда, что нет ванной, а он привык каждый день принимать.