Крот оперся плечом о косяк и смотрел ей в спину. Волосы на ее шее скручивались в кольца, и Лизка любила, когда он наматывал эти прядки на свои пальцы. Крот стоял за ее спиной в двух метрах, и она не слышала его. Он с удовольствием и испугом подумал о том, что начал приобретать навыки зверя. Крот нагнулся и ударил ее легонько ребром ладони под коленки. Захлебнувшись криком, Лизка упала к нему на руки.
-- Дурак ты, Генка! Ну, что за шутки? У меня мог быть разрыв сердца!
Потом притянула к себе его красивую крупную голову и стала жадно целовать пересохшие губы...
Уже под утро ему приснился сон, когда-то пережитый им наяву и от этого становившийся в вялом дремлющем сознании еще более страшным.
...Мороз. Страшный, ломающий, гудящий. Не меньше сорока. Свет прожекторов над зоной, вспыхивающий голубым пламенем иней. Он уже почти пересек "мертвую полосу" -- бесконечное поле за проволокой -- и рядом тайга. Ну, еще немного, еще сто метров... Глухо поплыл в стылой морозной тишине надсадный вой сирены над колонией -- побег! Побег! Прожектор обшаривает поле. И Кроту кажется, что его свистящее дыхание заглушает вой сирены и гул ветра, и конвой возьмет его не на след, не на запах, а на этот жуткий, разрывающий легкие свист. А луч прожектора ползет за ним, как щупальце спрута. И берет его. Крот бежит по узкой световой дорожке, проложенной ему прожектором, и ждет пулю меж лопаток... Ужас так раздавил, что даже нет сил шарахнуться в сторону. Все равно бесполезно, сейчас конвойный вложит ему в спину всю обойму. Даже две обоймы. Его удивляет, что он думает об этом и что конвой не стреляет. Хотя за ним уже бегут.
Потом раздается выстрел -- один, другой. Но свиста пуль не слышно, и Крот понимает, что это предупредительные, вверх. Он бежит еще быстрее, ударяя себя кулаками по каменеющему лицу, навстречу тайге, навстречу придуманной свободе, навстречу вечному страху. И убегает...
Он хрипел и кричал со сна, слезы лились по лицу, глаза вылезали из орбит, и испуганная Лизка колотила его ладонями по щекам, чтобы он пришел в себя. Потом он отдышался, размазывая кулаками слезы, уткнулся лицом в теплую мягкую Лизкину грудь и, чувствуя под прокушенной саднящей губой ее тонкую кожу, еле слышно сказал:
-- Все. Остался последний шанс. Или я -- всех, или все -- меня...
Кто не может танцевать в балете?
Поезд уже почти затормозил, и вагоны медленно, по одному, втягивались в огромный, просвеченный солнцем дебаркадер Киевского вокзала. "Как патроны в обойму", -- подумал Приходько и спрыгнул на платформу.
-- Сережка! Сережка! Черт глухой! -- услышал он за спиной. Обернулся -перед ним стоял бывший университетский сокурсник Стас Тихонов.
-- Стас! Я ж тебя сто лет не видел! -- и ударил его по плечу. А тот его -- в брюхо. Оба -- по спинам. Потом обнялись. -- Стасик! Вот так совпадение! Если бы не эта случайность, еще десять лет могли не увидеться!
-- Знаешь ли, старик, случайность не более, чем непознанная необходимость.
-- Да ну тебя, философ несчастный! Ты-то что тут делаешь?
-- Будете смеяться, сэр, -- встречаю одного старого знакомого из Одессы, -- Тихонов заглянул в телеграмму. -- А прибыть он должен именно этим трансконтинентальным экспрессом.
-- Забавно. Может быть, знаю -- кто?
-- Не исключено. -- Тихонов наклонился к уху Сергея и сказал испуганным шепотом: -- Старшего инспектора ОБХСС капитана Приходько.
-- Ты?!
-- Я. Разрешите представиться, товарищ капитан: старший инспектор московской милиции Тихонов. А теперь извольте-ка поступить в мое распоряжение...
На Петровке, 38, в кабинете у Тихонова, Приходько, отодвинув от себя пепельницу, откашлялся и закончил:
-- Таким образом, мы имеем два кирпича той печки, от которой, мне кажется, надо танцевать: адрес Мосина-Джаги, которому Коржаев написал письмо. И аксы, изъятые у Коржаева.
Тихонов дописал что-то в своем блокноте.
-- Интересное совпадение, -- сказал он, щурясь от сигаретного дыма. -На днях мы возбудили одно уголовное дело. И я о нем сразу подумал, когда ты сказал про аксы. С часового завода дерзко похитили большую партию корпусов для часов марки "Столица". Сработало жулье довольно чисто: по существу, никаких следов они не оставили. И корпуса и аксы -- одной модели. Когда мы беседовали с людьми на заводе, выяснилось, что и раньше пропадали мелкие детали к "Столице", но значения этому как-то не придавали.
-- Совпадение-то интересное, -- флегматично улыбнулся Приходько. -Только скорее всего оно случайное.
-- Не скажи. Случайность, как мы с тобой уже выяснили на вокзале, -просто непознанная необходимость. Ты ведь знаешь, что в хищениях всегда есть свои скрытые закономерности... -- Тихонов поднялся и подошел к большому коричневому сейфу в углу кабинета.
-- Точно, -- скучным голосом сказал Приходько. -- Жулики обычно тащат детали к ходовым маркам часов. Их потом сбыть легче. Есть такая закономерность. А тут -- "Столица". Ее еще и в продаже-то не видели. Опять же -- украли корпуса, которые вообще из строя редко выходят, значит, и спросом они не пользуются. "Закономерности..."
-- "Наука сокращает нам опыт жизни быстротекущей", -- сказал Тихонов, открывая дверцу сейфа и бегло просматривая какие-то папки. -- Не спешите с выводами, капитан, я вам кое-что поведаю.
Приходько закурил сигарету, струей дыма погасил пламя спички, откинулся на стуле.
-- Отставить выводы. И чего?.. Тихонов взглянул на него, усмехнулся.
-- А вот чего. Года три назад с часового завода и из ремонтных мастерских стали пропадать корпуса, платины[1], стекла. Дальше пошли мелкие, в том числе и совсем недефицитные детали. Помню, нас это очень удивляло. А потом в скупки и на рынки хлынул поток беспаспортных часов. Тогда-то все и объяснилось: часы расхищались с завода по частям. Жулики их собирали и выбрасывали на рынок по дешевой цене. Им это все равно было выгодно: для них любая цена была выше "себестоимости", а покупали часы быстро.
-- И ты думаешь, здесь такая же история? Тогда было бы непростительно дать им развернуться, -- покачал головой Сергей.
-- Вот поэтому вместе с первоначальными версиями надо будет отработать и эту. -- Тихонов достал из сейфа тоненькую папку. Четким почерком на обложке было выведено: "Дело No 1831 по факту хищения часовых деталей". Тихонов сел за стол, раскрыл папку. -- Давай-ка подведем баланс. Значит, что мы имеем на сегодняшний день? Во-первых, иногородний владелец аксов Коржаев. Почуяв опасность, он срочно сигнализирует Джаге. Просит особо предупредить Хромого. Личность Джаги мы выявим без труда, благо имеем его адрес. Интуиция мне подсказывает, что Хромой, по-видимому, важная фигура в деле, раз его требуется предупредить отдельно. Не претендуя на роль ясновидца, я могу с большой долей вероятности предположить, что Хромой имеет непосредственное отношение к производству или ремонту часов. Отсюда давай прокладывать каналы: установим личность Джаги и внимательно выявим все его связи; в особенности надо присмотреться к тем, кто уже в балете танцевать не может, -- сиречь к хромым. Тот Хромой, о котором так грубо и бестактно писал Коржаев, скорее всего действительно имеет этот небольшой физический недостаток. Верно?