Я без ума от часов Doxa и ношу их постоянно. Мне кажется, что я стал известным благодаря Doxa. Но вовсе не хочу, чтобы все существующие экземпляры Doxa стали моими, я просто их очень люблю и хочу, что они были сохранены.
Пол Бутрос
Руководитель и старший вице-президент американского отделения Phillips
Мой интерес к часам проснулся, когда мне было 10 лет. Я шел с отцом по Пятой авеню с выставки монет. Мы остановились у бутика Wempe, в те времена он располагался на другой стороне улицы. Я вглядывался в витрины, любуясь красивыми часами. Они были великолепны! В моей голове не укладывалось, что часы могут стоить так дорого: $ 50 000, $ 100 000. Продавец-консультант, заметив наш интерес и блеск моих глаз, пригласила нас зайти в этот чудесный магазин. Она сказала: «Что бы вам хотелось рассмотреть поближе, молодой человек?» Я указал на карманные часы IWC Portofino Moon Phase за $ 23 000, она открыла прозрачный ящик. В свете галогеновых ламп я увидел их во всей красе – рубины, позолоченные перемычки, двигающийся баланс. Это была любовь с первого взгляда, и с этого момента я знал, что хочу узнать о часах больше. Взяв газету Wall Street Journal, я начал звонить по телефонам в рекламных объявлениях, выписывая каталоги часов Patek Philippe, Audemars Piguet, Breguet.
Отец поддержал меня в новом увлечении. Мы вместе ходили на аукционы, блошиные рынки и в розничные магазины. Начала собираться собственная коллекция: я занимался поиском информации, а он совершал покупки. Нам больше были неинтересны монеты, мы полностью погрузились в мир часов.
Мой отец родом из Египта, из очень консервативной христианской семьи. Я появился на свет, когда он был уже в солидном возрасте. Ему было 42 года, поэтому нас с ним разделяла не только культурная пропасть, но и поколенческая. Мы спорили абсолютно по всем вопросам. Но когда дело касалось часов, у нас было полное взаимопонимание, тут мы общались душа в душу. С часами связаны все мои счастливые детские воспоминания об отце.
Когда он скончался в 2002 году, я открыл сейф, где хранились все наши часы, и меня накрыла волна эмоций. Это был он, это был я, это были наши лучшие воспоминания.
У меня сложилась успешная карьера инженера-электрика в Lockheed Martin, я разрабатывал системы противоракетной обороны и был настоящим ракетостроителем, хотите – верьте, хотите – нет. Но, когда я увидел после смерти отца всю нашу коллекцию часов, мое увлечение вспыхнуло с новой силой. В свободное время я начал писать о них и фотографировать их. Я снова погрузился в мир часов и начал модерировать несколько форумов на TimeZone.
Эти часы стали моими спустя год после смерти отца. Я обладаю одной из самых редких моделей Rolex. Они самые точные из когда-либо продаваемых в общем доступе среди всех брендов. Кроме того, они собраны вручную, финишная обработка также выполнена руками одного из лучших часовых мастеров Rolex. Один экземпляр из партии в 144 штуки проходит самые строгие хронометрические испытания в мире в королевской обсерватории Гринвича в Англии. Глядя на принадлежащие мне редкие часы (таких в мире всего 5 экземпляров), я понял, что в них применен так называемый баланс Гийома – очень сложный компонент. В то время мир еще не знал, что Rolex использует этот компонент, а когда я узнал об этом, то занял свою нишу в мире коллекционеров.
Передо мной начали открываться двери. Ко мне стали обращаться люди с просьбой написать статью или проконсультировать. Было много переговоров с представителями аукциона Christie’s и другими компаниями, и, в конце концов, я стал работать в аукционном доме Phillips, когда они открыли собственное часовое подразделение. Это произошло прямо перед моим повышением в Lockheed и переездом. Теперь я живу так, как всегда мечтал.
Нас
Музыкант и предприниматель
Когда мне было 17 лет, я жил в Квинсе и дружил с парнем, у которого были золотые Rolex Presidential. Я слышал об этих часах еще до того, как их увидел. Никогда ранее мне не доводилось так близко разглядывать нечто подобное. Тот парень был первым из моих друзей, обладавшим настоящими золотыми Rolex, и эти часы, как понимаете, придавали ему мужественности. Впоследствии на протяжении долгих лет я подмечал, что многие знаменитые мужчины носили похожие золотые Rolex: взять, к примеру, Сэмми Дэвиса-младшего или Мартина Лютера Кинга-младшего.