Дальше была размещена фотография Михаила с байдарочным веслом. И этот образ совсем не вязался с рассказом деда Бориса о приезжем коллекционере. До этого воображение рисовало Алене худощавого, нервного типа, с осунувшимся лицом и синяками под глазами, этакого молодого Кощея Бессмертного, что над златом чахнет. Но с фотографии на нее смотрел жизнелюбивый красавец: открытое приятное лицо, лучистые синие глаза, на которые сразу обращаешь внимание, немного заостренный орлиный нос, но не портящий общий облик, модная короткая стрижка. «Вот уж за кем, наверное, девки толпами бегали, — сделала вывод Алена, — одна фигура гребца чего стоит — плечи широченные, торс развитый. Н-да, такого парня сгубили».
Она вырубила планшет, достала из кармана маленький блокнотик, с которым почти никогда не расставалась, и пастельным синим мелком начала рисовать ночь. Движения штриховки успокаивали и приводили в равновесие.
— Ничего себе, так ты еще и художница? — из темноты рядом с ней нарисовался Вася, так неожиданно, что Алена вздрогнула и чуть не выронила мелок.
— Да не бойся, я сегодня трезв и вежлив, — усмехнулся парень, подсаживаясь на скамейку.
— А вы разве с другими гостями не уехали? — вырвалось у Алены.
— Нет, решил у Антохи на недельку зависнуть, пока отпуск. Тетя Роза готовит — пальчики оближешь, опять же речка. Я вот вечером купаться люблю, вода как молоко, — в подтверждение он взмахнул махровым полотенцем. — А ты по вечерам купаешься?
— Нет, — сухо бросила Алена, разговор опять уходил в какую-то плоскую сторону.
— Зря. Плавать не умеешь, так я могу научить.
— Умею.
— Завтра вот хотел на рыбалку с дедом Митрофаном сходить, а он в депрессии. Говорит — из-за меня парнишку чуть не убили.
— Да, он все время глупо шутит, — буркнула Алена, считая, что дед очень даже правильно винится. Ведь если бы Миша повернул к остановке, он шел бы людной улицей, а не заброшенной тропинкой и шансов у убийцы было бы меньше.
— Какие ночи в древне привольные, — втянул носом воздух Вася. — Только любовь крутить. У тебя парень есть или по Антохе сохнешь? — он бросил это непринужденно, как бы между прочим, но при этом с ожиданием вперив в Алену испытывающий взгляд.
— Мы просто… — Алена замялась, подбирая слово.
Кто они с Антоном? Друзья? Нет, она в его компанию не входит. Соседи? Так вон с дедом Митрошкой они тоже соседи. Знакомые? Тоже какая-то глупость.
— Я свидетельница по делу, — наконец уклончиво объяснила она. — А где Антон?
— А что, он свидетельницам не отчитывается? — мурлыкнул Вася.
— Нет.
Пора уходить. Алена захлопнула блокнот. В конце улицы показалась машина, фары дальнего света выхватили сидящую на скамеечке пару, заставляя щуриться.
— Блин, а ближний, когда по улице едешь, не судьба включить? — проворчал Вася, прикрывая ладонью глаза.
Машина оказалась жигуленком и остановилась у ворот Тишиных.
— Не понял, полдвенадцатого, а она не дома? — из кабины показалась голова Антона.
— Так я хотела тебе подсказать, — волнуясь начала Алена.
— Подсказывай, подсказывай ему, а то сам не справится, — сразу поймал неудачное слово Васька.
«Какой он все-таки противный», — с раздражением отошла от него Алена.
— Просто надо друга найти, что этого Мишу подвозил, — все же решилась она на подсказку.
— А нет никакого друга, — спокойно ответил Антон. — Пашка Лебедев его на автобусе вез.
— Странно, — вырвалось у Алены.
— Ты сейчас в больницу гонял? — спросил Васька.
— Да, мать пострадавшего опросил. Часов нет. Найти не смогли. Завтра к байдарочникам поеду, они в соседнем районе лагерем стоят. Может что расскажут про житье-бытье этого Миши.
— А как он сам? — робко поинтересовалась Алена, когда Васька побежал открывать ворота.
— В себя пришел, но про тот день ничего не помнит, даже, что в Алексеевку приезжал. Мне долго опрашивать его не разрешили.
Антон пошел к машине.