Яхты уходили все дальше и дальше, белые паруса сливались в одно расплывчатое пятно. Разобрать — кто там первый, а кто позади, уже не представлялось возможным.
Ох, уж это ожидание, когда ничего сделать нельзя! Все решается там, на реке, а тебе только и остается, что вглядываться в горизонт и надеяться.
— Елена Николаевна, а вы за кого болеете? — лукаво улыбнулся Яков Иванович, снова протирая лысину платочком.
— За Сергея Михайловича, конечно, — сверкнула Елена синими глазками.
— А-а-а, — протянул толстяк, — а мне показалось…
— Вам показалось, — оборвала его барышня.
— Возвращаются, возвращаются!!! — зашумела публика.
— Кто впереди?! Кто впереди?!
Господа направили бинокли.
— Карлинский, командор Карлинский впереди! — полетело по трибуне.
— Ну, чертяка! — расцвел распорядитель.
— Папа, давай!!! — зашумел Володя, будто отец мог его слышать.
Жена Карлинского, Мария Александровна, приобняв сына за плечи, тоже заметно разволновалась, округлое лицо разрумянилось и стало совсем молодым.
— Сережа! — шептали губы.
Яхты поравнялись с островом. Впереди на три корпуса впереди действительно, легко скользя по водной глади, летела «Княгиня Ольга» Карлинского. Вторым, пытаясь организовать преследование, шел ротмистр Тишанский. Елена Николаевна дрожащей рукой поднесла к глазам отцовский бинокль, вконец измятая перчатка уже валялась где-то под ногами.
Совсем немного, еще чуть-чуть. Заветная лента алым румянцем атласа звала победителя. Уже было ясно, что ротмистру не догнать опытного командора.
— Папа, папа!!! — срывающимся голосом кричал Володя.
Но тут «Княгиня Ольга» неожиданно встала, словно невидимая рука потянула ее как кобылицу за узду.
— Что это? Мама, что это?! — Володя дернул мать за рукав. — Мама, у них что-то сломалось? Да?
— Просто твой отец самый лучший, — улыбнулась Мария Александровна.
Раскрасневшийся и счастливый ротмистр подлетел к Елене Николаевне, сжимая в руках позолоченный приз. Барышня, так недавно отчаянно радовавшаяся его победе, теперь равнодушно вздернула носик.
— Я виноват… я был болваном, — пробормотал Тишанский. — Это вам, возьмите, прошу вас.
— Подарите Касаткиной, — холодно произнесла барышня.
— Да сколько можно меня мучать?!! — взорвался ротмистр, раздувая ноздри и размахиваясь, с явным намерением швырнуть приз в реку.
— Я согласна, — выпалила Елена Николаевна, перехватывая его руку.
Ротмистр удивленно поднял глаза.
— Вы же меня замуж зовете? — милостиво взяла Елена часы.
— Конечно, зову. Еленушка, душа моя, вы согласны? — под рыжими усиками расцвела улыбка.
— Я подумаю, — барышня провела пальчиком по крышке часов.
— Как это — подумаю, вы же только-что согласились? — нахмурился ротмистр.
— Так зачем вы спрашиваете снова? — тоже нахмурилась Елена.
Наступило неловкое молчание.
— Ой, моя перчатка!
Елена одновременно с ротмистром наклонились, чтобы поднять то, что осталось от кружевного чуда, Тишанский быстро чмокнул любимую в щеку и замер, ожидая взрыва возмущения.
— Я за вас так волновалась, — выдохнула Елена.
По липовой аллее неспеша брела семья Карлинских: Володя с наслаждением жевал пряник, зубами раскалывая корочку глазури, Мария Александровна задумчиво крутила ручку зонтика, Сергей Михайлович раскланивался со знакомыми, принимая соболезнования.
— Не знала, Сережа, что ты у нас теперь в сватах, — хихикнула жена.
— Больно было смотреть на Антошу, — подмигнул муж.
— Мы тобой гордимся, — Мария Александровна стряхнула пылинку с зеленого кителя мужа.
— Я знал, что ты поймешь.
Вот так началась эта история…
Глава I. Пленэр
Солнце нещадно жарило, накаляя железо велосипеда, из-под косынки по вискам и шее струился пот, знойный воздух сушил горло, сбивая дыхание, позади равномерно хлопал по спине деревянный этюдник. Но велосипедистка не собиралась сдаваться и зло крутила педали, преодолевая подъемы и спуски извилистой луговой дороги. Алена ехала на пленэр. Погрузиться с головой в искусство — это как раз то, что сейчас требовалось оскорбленным чувствам.
— Аленка, ты куда это по такой жарище? — окликнули велосипедистку бабули-ягодницы, спешившие обратно в село с двумя пятилитровками, доверху набитыми ароматной земляникой.
— Рисовать, — не вдаваясь в лишние объяснения, на ходу крикнула Алена.