Светка уселась за ним на мотоцикл. Уж куда ее Витька катал, Аленка не знала, но только после этого гулять по вечерам стало не с кем: у Светки с Витьком начался бурный роман, а Аленке оставалось вместе с бабулей грызть семечки на лавочке… и вздыхать по Антону.
«А вот и не буду вздыхать, больно надо». Сложно заставить парня, который в детстве катал пухлощекую девчушку на раме велосипеда и чинил ей кукол, разглядеть в повзрослевшей соседке женщину. Наверное, это вообще невозможно. Особенно, если этот парень уже успел вляпаться в брак (как неосторожно выразилась бабушка), развестись, побегать за заезжей фифой с ребенком, хахаль которой (это уже не бабушка, а соседка бабка Стешка выболтала) ни много ни мало оказался местным олигархом и хозяином всех сельхозпредприятий в округе[1]. Куда уж Антоше до воротилы бизнеса.
Короче, жизнь у Антона бурная, теперь еще должность следователя получил, нос дерет и страдающую соседку в упор не замечает. И оттого Аленка гонит велосипед прочь от несчастной любви.
Но видно день такой, что неприятности следуют одна за другой. Впереди показалась лошадка, везущая телегу с сеном. Подумаешь преграда, отойди в сторонку и подожди, пока протарахтит. Но дело было не в телеге, а в колоритных персонажах, сидящих на облучке и мирно беседующих «о природах и погодах». Два забавных старичка умели попить Аленкиной кровушки. И надо же было в такой момент отчаянья встретить именно их! Хозяина телеги Бориса Яковлевича еще можно было пережить, бывший завклуба и страстный коллекционер всего — от старинных утюгов до фарфоровых козочек — просто любил пообщаться с молодой художницей на высокоинтеллектуальные темы, часами рассказывая о полотнах великих художников и экспонатах районного краеведческого музея. Здесь Аленке требовалось только терпение и согласно кивать головой, совсем другое дело — дед Митрошка. Этот лез с подколами и все время старался пристроить бесхозную невесту. Особенно часто дед приписывал жениховство внуку Бориса Яковлевича Стасу, угрюмому и нелюдимому подростку лет семнадцати. Этот заумник и классический ботан, как огня боялся девиц и бегал от Аленки большими кругами, что вызывало у деда Митрошки приступы безудержного веселья и удвоенного зубоскальства. Сейчас дед ехал после рыбалки, довольный неожиданным «такси» и собеседником. Его удочка торчала из сена, отдыхая от утренних трудов.
— Откуда такие беспардонные берутся, в городе их что ли этому учат? Зашвырнул каменюку, всю рыбу мне пораспугал, — сетовал на кого-то дед Митрошка, но не злобно, с улыбочкой.
— Да, нынешняя молодежь совсем бездуховная пошла, — соглашался дед Борис. — О, Аленушка, а ты куда это по жаре? — заметил он велосипедистку.
— Здравствуйте, — вежливо поприветствовала Алена, стараясь быстрее провести велосипед по краю.
— Так Стасик же твой тоже на рыбалку пошел, догоняет, — тут же выдал дед Митрошка. — Лови его, Аленка, лови, а то уведут жениха.
«Дался мне ваш дикий, пусть уводят».
— Да, хороша была бы невестка, — поддакнул дед Борис, — да она по милиционеру нашему сохнет, по Антохе рыжему.
Аленка почувствовала, как кровь приливает к щекам. Она-то думала, что об ее чувствах никто не знает, ну разве что бабушка догадывается, а тут оказывается — вся округа в курсе. Интересно, а сам Антон тоже? Какой кошмар, день окончательно загублен.
— Да не милиционеры, полицейские теперь, — уточнил дед Митрофан.
Телега успела проехать, но дед все же обернулся и крикнул Алене:
— Рыжий тоже ничего, одобряю.
Но Алена уже крутила педали.
Доехав до рыбацких мостков, она поставила этюдник, подточила карандаш, привычными движениями разложила краски и палитру. Писать решила акварелью, чистой и полупрозрачной, омочила кисть водой и… не смогла начать. И ракурс реки с мостков художнице не понравился, и освещение, и Антон все время в голову лез, отбивая вдохновение. А тут еще Стасик нарисовался. Зажав под мышкой удочку и размахивая большим ведром, он прошел за спиной у Аленки, не поздоровавшись. Может не заметил? Хотя, когда он с ней здоровался? «Даже этому чучелу я не нравлюсь», — вздохнула Алена.
Чучелом Стас, конечно, не был, его можно было даже назвать симпатичны: темно-русые волосы, густые немного срастающиеся у переносицы брови, прямой аристократичный нос. Но вечно бегающий, не смотрящий в глаза взгляд, сутулость и втянутая в плечи шея портили впечатление.
Внезапно Стасик развернулся, прошел мимо Аленки как мимо пустого места и уселся прямо на край мостков, забросив в воду удочку. «Ничего себе, номер!»
— Эй, рыбачек, если что, я сюда первой пришла, — возмущенно кинула ему Алена.