Равенна словно окаменела в объятиях графа, не желая сопротивляться и не принимая их.
Коснувшись ее щеки, Ниалл улыбнулся.
– Мы уедем отсюда, как только карету починят и за нами пришлют из Хенси.
Равенна кивнула с полной уверенностью в том, что сохраняет власть над своими эмоциями. И вдруг почти против собственной воли прошептала:
– Ну что было плохого в моей матери, раз он не смог полюбить ее?
Вопрос растрогал Ниалла. Он не мог даже надеяться на такую искренность ее души.
– Он любил ее, Равенна. Я только однажды видел твою мать, но не сомневаюсь в том, что душа ее была не менее прекрасна, чем внешность. Я знаю, он любил ее, – многозначительно произнес Ниалл.
– Но почему же… – Голос ее дрогнул. И Равенна не окончила фразу.
Он прижимал девушку к себе. Черные пряди как обычно упали на ее глаза. Ниалл отвел их, едва не поддавшись желанию поцеловать Равенну. Теперь не время. Не время, когда его одолевает вопрос, который так страшно задать.
– Позволь мне спросить тебя, Равенна, – проговорил он негромко. – Если бы, прибыв сюда, ты действительно обнаружила, что Финн Бирне любил твою мать, даже хотел жениться на ней, как бы ты поступила тогда? Чего бы захотело твое сердце?
Равенна поглядела на него с удивлением.
– Чего бы захотело мое сердце? Конечно, это была бы радость. Все вокруг переменилось бы. – Полные розовые губы ее дрогнули. – Лорд Кинейт – добрая душа. Если бы я смогла чем-нибудь доказать, он признал бы наше родство. – Едва ли не виновато она поглядела на Ниалла. – Ну, а если бы меня признал виконт, твоя власть надо мной прекратилась бы. Дядя заставил бы освободить меня. Он не позволил бы обращаться со своей племянницей подобным образом.
Слова эти поразили Тревельяна в самое сердце. Он ожидал вовсе не такой реакции. Он мчался наверх, перепрыгивая через две ступени, стараясь убежать от напыщенного дворецкого, пыхтевшего позади, мечтая сказать Равенне о том, что Финн Бирне действительно любил Бриллиану. И теперь перед ним возникла страшная перспектива – можно было все сказать, а потом увидеть, как она сбежит из его объятий с помощью протекции лорда Кинейта, или же не говорить ничего… Скрыть новость, которая сделает Равенну счастливой. А он надеялся на то, что счастье соединит их. Как это ни глупо, он надеялся, что она бросится ему на шею, будет обнимать его, смеяться сквозь слезы, припадет с благодарностью к его губам. Губам, которые так жаждали поцелуя.
– Ты ничем не обязана мне, – произнес он, пожалуй, чуточку резковато.
Равенна поглядела на Ниалла настороженными глазами.
– Ты держишь меня в заточении. Ты все время пытаешься подчинить мои желания своим. Тебе не кажется, что если бы я не была в твоей власти, со мной нельзя было бы обходиться подобным образом?
– Ну, а если бы это было не так, что бы ты сделала тогда? – Руки его стиснули ее запястья. Гнев уже мчался в душе Ниалла табуном диких коней. Ему приходилось сдерживать себя, чтобы не тряхнуть ее хорошенько за плечи.
– Если бы лорд Кинейт признал меня… – Глаза Равенны сделались задумчивыми при этой мысли. – Наверно, я отправилась бы в путешествие. Мне хотелось бы увидеть свет. Я бы зажила совсем не так, как прежде.
– Все это я могу дать тебе.
Равенна поглядела на его тяжелые руки, не ослаблявшие своей хватки.
– Но ведь так это не делается. Все должно быть иначе.
Ниалл закрыл глаза. Он ненавидел себя. Он осуждал и презирал себя за то, что собрался сделать, но ничего не мог поделать с собой. Все узнав от него, она вырвется на свободу и никогда не вернется к нему. Да и зачем это ей? Молодая, прекрасная, с деньгами и положением Кинейта она сделается независимой. Ей будут делать предложения знатные пэры. Она будет выбирать. Ну что может он предложить ей такого, чего нет у всех остальных? Только свое сердце и душу… Ниалл уже сейчас видел этот смеющийся рот, который уже успел наполнить собой его мечты. Этот прекрасный рот, ради которого он уже готов пойти на смерть.
– Пусть предательство Финна послужит уроком тебе, – сказал он ласково, прикасаясь к ее лицу со всей сдержанностью, на которую был способен. – Бриллиана была похожа на тебя. Такая ранимая, не из тех, кто может рассчитывать на покровительство мужчин, подобных Бирне. Поэтому он и оставил ее.
Ложь заставила Ниалла задохнуться, но правда была бесконечно опаснее.
– Ты узнал, что он бросил ее? – Эта весть потрясла Равенну, побледнев, она поглядела на него круглыми глазами.
Ощущая свою силу, жестокую и ласковую, Ниалл ответил:
– Кинейт сказал мне, что он умер, повторяя имя какой-то Мэри. Я не сомневаюсь в том, что он твой отец, Равенна, но Кинейт уверял, что брат его любил эту Мэри.
Равенна съежилась, словно в груди ее застыли слезы, которых нельзя было выплакать.
– Ко мне у тебя будет больше оснований для благодарности, – продолжал Тревельян как бес-искуситель, признавая, что ощущение это не столь уж неприятно ему. Поглядев на Равенну, он покровительственно кивнул. – Обещаю, что буду обращаться с тобой совсем не так, как обошелся Финн Бирне с твоей матерью. Я не хочу, чтобы тебя ждала судьба Бриллианы – бедность и одиночество.
– Не надо, – сказала она холодным голосом, отворачиваясь к окну.
Став рядом, Тревельян заглянул в полные ненависти глаза. Притихнув на мгновение, оба они слушали, как негромко играет ветер с ветвями огромных ильмов, выстроившихся вдоль дороги к замку, и Ниалл подумал, не возненавидела ли теперь Равенна и этот замок – оттого, что могла полюбить его. Мысль эта заставила его поежиться.
– Значит, все улажено. Ты по своей воле остаешься со мной.
– Я не буду твоей пленницей.
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
С явным удивлением Равенна заглянула в глаза Ниалла.
Она действительно была колдуньей. Он почувствовал, что на все готов ради нее. На все – но только не на то, чтобы дать ей свободу.
– Ты делаешь мне предложение? – спросила она негромко.
– Да, – прошептал Ниалл.
– Ты намереваешься сделать меня своей женой?
– Да, – повторил он.
– Но я буду тогда лишь пешкой в твоих руках, с которой ты будешь делать все, что захочешь.
– Нет. Ты будешь моей женой.
– По имени, но не по сути, – с безнадежностью в голосе сказала она. – Ты просто хочешь меня – как Финн Бирне хотел мою мать. Ты даже способен предложить мне брак, но только потому, что гейс испугал тебя. Ты думаешь обо всех неудачах, которые в противном случае начнут преследовать тебя. Тебе нужна жена, так почему нельзя сделать ею меня.
Непролитые слезы превратили в аметисты глаза Равенны.
– Если я выйду за тебя, ты начнешь командовать мною; я ведь не ровня тебе и никогда ею не стану. Я тебе не нужна. Иначе ты просил бы меня и ничего не требовал; вставал, когда я вхожу в комнату, обращался со мной так, как с леди Кинейт. Но ты вместо этого хочешь манипулировать мною.
Ниалл не стал отрицать ее слов, понимая, что его недрогнувший взгляд самым лучшим образом подтверждает правоту обвинения. Можно было не сомневаться, что в это мгновение она ненавидит его не меньше, чем Финна Бирне.
– Я не буду ничьей игрушкой, – прошептала Равенна, отворачиваясь.
Ниалл грубо встряхнул ее за плечи. Нутро его корчилось от боли. Он терял Равенну. И чем ближе к себе старался притянуть ее, тем дальше она отдалялась. Но какой у него остается выбор? Граф был в отчаянии. Другого выхода не оставалось – только плен.
– Ты ничего не поняла, – проскрежетал он. – Все это не так. Ты недооцениваешь силу моего чувства.
– Нет, – Равенна глядела в сторону полными гнева глазами. – Всякий раз, когда ты прикасался ко мне, я ощущала силу твоего чувства. Но что мне это дало, если ты все еще видишь во мне ту оборванную девчонку, пробравшуюся однажды в твои комнаты, чтобы украсть несколько волосков? Милорд, вы принадлежите к Верхам. Таким, как вы, был и мой отец. Бриллиана никогда не могла составить пару Финну Бирне, та же судьба ждет с вами и меня. В конце концов, что может потребоваться лорду от крестьянки? – Голос Равенны дрогнул. – Сущие мелочи, как свидетельствует пример Финна Бирне.