Равенна усмехнулась и, скрестив руки на груди, стараясь не смять дорогих фиалок, спросила:
– А кто еще знает?
– Ну, во-первых, конечно, Гривс. Он должен знать. Гривс любил пропустить кружку-другую с Питером Магайром, прежним мэром.
Отодвинувшись от Кэти, Равенна села на стул.
– Никто меня не заставит выйти замуж за Тревельяна.
– Никто, – согласилась Кэти.
– Тогда почему вы не выпустите меня? Ведь нельзя же заточить меня здесь навечно.
– Однажды ты полюбишь его, мисс.
– Откуда тебе это известно, раз я сама ничего не знаю об этом?
– Потому что со временем любовь приходит к каждому хорошему человеку.
Равенна поглядела на собственное отражение. Выражение на лице ее не соответствовало праздничному наряду.
– Я бы думала о нем лучше, если бы он отпустил меня.
– Разве можно убежать от судьбы, мисс Равенна?
Девушка поглядела в зеркало на Кэти.
– Мне хотелось бы попробовать. Это все, чего я хочу – возможности вырваться на свободу. И должна добиться ее.
– Тогда, мисс, Господь с тобою. Только помни: сожаление оставляет раны, которые редко заживают.
Кэти внимательно осмотрела Равенну, и словно похвалив себя за столь великолепную работу, она сделала реверанс и оставила девушку.
* * *Часы в прихожей пробили восемь раз в то самое мгновение, когда Тревельян появился в спальне.
Стоя у окна, Равенна разглядывала кареты, въезжавшие в бейли, пассажиров. Фонари освещали просторную лужайку, тянувшуюся в сторону Соленых скал. Там уже собралась, наверно, половина Лира, люди пили и смеялись. Где-то волынщик уже завел «кресло Трубача».
– Вижу, Кэти нарядила тебя, невзирая на все протесты.
Сам Ниалл выглядел просто сокрушительно. Одетый в черное, в золотом атласном жилете, он был красив и изящен – как принц из девичьей мечты. Любая женщина была бы счастлива, получив возможность опереться на его руку. Пусть он был не столь уж высок и не обладал чрезмерно развитыми мышцами Фабулозо, никто из мужчин не был способен повторить окружавшую Тревельяна властную ауру. Даже в толпе – Равенна уже не раз видела это – все глаза обращались к нему. Итак, лорд Тревельян не просто входил в комнату, он принимал командование ею.
Так было и сейчас.
– Я никуда не пойду, – Равенна яростно смотрела на него, а глаза Ниалла жадно впитывали ее облик. Ее бунт явно раздражал его, но глаза графа были полны восхищения.
– Ты слышал меня? Я никуда не пойду, – объявила она.
– Нет, пойдешь. – Его утверждение не нуждалось в аргументах.
– И что ты намереваешься сказать людям? Что мы помолвлены, невзирая на мое сопротивление? – Равенна воинственно подняла голову. Она не хотела поступать так, но он просто вынуждал ее вести себя глупо. Это заточение в башне превращало в дураков их обоих.
– Я не намереваюсь ничего сообщать им… А ты? – уголок его рта приподнялся в усмешке. Ниалл подошел к ней и прислонился к одному из столбов постели.
Подобрав юбки, Равенна прошла мимо Тревельяна.
– Когда мы появимся вместе, все поймут, что я нахожусь здесь. И ты в самом деле захочешь жениться на мне после того, как все графство узнает, что я – твоя любовница?
– Меня не волнует, что они подумают. К тому же ничего похожего им и в голову не придет. Гранья с отцом Ноланом прибыли самыми первыми, и когда ты выйдешь рядом со мной, все решат, что ты приехала вместе с ними.
– Как всегда, все продумал.
– Да.
Поймав ее за руку, Тревельян обнял Равенну. Ладони графа скользнули по атласу на ее груди, и по спине Равенны побежали мурашки.
Взгляды их встретились. Ниалл шепнул:
– Я еще не успел сказать тебе, как ты прекрасна сегодня. – Слова эти, казалось, вырвались против его желания. – Равенна, при взгляде на тебя у меня дух захватывает.
Она закрыла глаза. Руки Ниалла уже опустились на ее бедра. Ей нужно было только откинуть голову, и граф поцеловал бы ее. Исходящий от него соблазн опьянял.
Равенна ощутила холодное металлическое прикосновение к шее. Глаза ее открылись; по отражению в далеком зеркале было ясно – изумруды. Граф одел ей на шею целое состояние.
– Они принадлежали моей матери. Изумруды Тревельянов. – Он тоже глядел в зеркало. – Я подумал, что на твоих плечах они будут невероятно красивы… Так и вышло.
Она вздохнула.
– Никакие драгоценности не заставят меня пойти на этот бал. Говорю еще раз: я никуда не пойду.
Руки его лежали на ее талии, дыхание ласкало обнаженное плечо.
– Но ты ведь не захочешь разочаровать Чешэма. Помни – это ведь его бал. К тому же, на мой взгляд, кузен затеял его лишь потому, что надеется увидеть на нем тебя.
Она в удивлении подняла брови. Итак, он, наконец, решил выставить ее смешной.
– Лорд Чешэм? Конечно, это ведь его бал, не правда ли? Тогда вы, быть может, попросите его проводить меня вниз. Такой блестящий молодой человек, правда?
– Истинный джентльмен, – ответил Ниалл, – да ты и сама помнишь, как он помешал твоему купанию.
– Тем не менее он молод и симпатичен. И так любезно ухаживает.
– Да. Протяни ему палец – и будет весь твой. Равенна отошла от него в раздражении. Тревельян всегда побеждал ее.
– А ты достаточно хорошо подумал о том, что я могу принять предложение Чешэма?
– Да, – серьезным тоном отвечал Ниалл, провожая ее взглядом. – Сегодня, когда ты в этом платье, любой мужчина будет готов немедленно сделать тебе предложение.
– Ну, а без платья? Без этих камней? Неужели без них я ничто? – Равенна не могла скрыть обиду.
Встав за ее спиной, Тревельян вновь обнял Равенну. Пальцы его коснулись ее полных грудей, едва прикрытых низким вырезом.
– Если бы ты вышла без платья, то мужчины пошли бы на смерть. Так что даже не думай об этом.
Равенна поглядела на Ниалла. Радость обладания делала его глаза прекрасными. Поцеловав ее в щеку, Тревельян пробормотал:
– Не забудь, любовь моя, что я видел тебя одетой и неодетой. И предпочитаю тебя в голом виде.
Равенна пожалела о том, что Кэти положила ее веер в кисет с серебряной кистью. Она уже горела желанием воспользоваться им. Ей так хотелось крепко стукнуть Ниалла по голове. К тому же, – неизвестно почему, – обычно прохладное помещение сделалось невероятно жарким.
– Жаль, что нужно идти. Ты пойдешь со мной или же мне придется послать Гривсу записку, чтобы предупредить его о том, что я проведу здесь всю ночь.
Он не оставил ей никакого выбора. Или отправляться на бал и попытаться бежать, или обороняться от него целую ночь. И что самое страшное: ее стремление к борьбе в том, что касалось Ниалла, удивительно быстро ослабевало, так что на победу нельзя было надеяться.
– Проклятье, да пойду я на этот чертов бал, – простонала Равенна, ускользая от его губ.
Он вновь привлек ее к себе, явно наслаждаясь борьбой.
– В этом нет необходимости. Я всегда наслаждался нашей игрой в кошки-мышки.
– Это уж слишком, – прошипела Равенна. – А теперь веди меня на бал Чешэма.
– А сколько листов ты написала сегодня?
– Не знаю.
– Ты должна обязательно рассказать мне конец своей истории.
– Он еще не написан.
Ниалл поглядел на нее, в глазах его угадывались интерес и нерешительность.
– Просто скажи мне: Ския добилась любви Эйдана?
Странная боль кольнула Равенну в сердце, застав ее врасплох. Гнев ее таял, как туман над Соррой в солнечный день.
Пожав плечами, она заставила себя оставить теплые объятия Ниалла. И ответила с горечью:
– Это еще неизвестно.
* * *Тревельян не стал торжественно выходить с нею к собравшимся. Он провел Равенну по коридору в библиотеку. Уже оттуда они вышли в большой зал и смешались с гостями – друзьями Тревельяна.
Равенна использовала любую возможность, чтобы только отделаться от Тревельяна.
Но все было бесполезно. Когда граф и графиня Девон бросились приветствовать Ниалла, рука Равенны лежала на его руке. Когда они пробирались через холл, в котором веселилась не одна сотня гостей, Тревельян не отнимал руки от ее спины. Одно сомнительное движение, и Ниалл немедленно подхватит ее на руки и унесет в башню, ничуть не опасаясь сплетен.