Он оказался на краю отведенной для танцев площадки. Взгляды их на мгновение встретились, по телу Равенны прокатилась теплая волна. Они были разделены, однако ей казалось, что именно он, гневный и раздраженный, только что обнимал ее и кружил по залу. Связь между ними смущала ее. Равенна обрадовалась, когда толпа закрыла ее от Тревельяна.
– Вы кажетесь бледной, моя красавица, – ухмыльнулся Чешэм. – Не выйти ли нам на лужайку? Я знаю уютную скамеечку возле зеленой изгороди.
Равенна, недоумевая, поглядела на него. Ей хотелось уйти с бала, уйти от притягательного Тревельяна, поскорее возвратиться домой, к Гранье. Но положиться на Чешэма?.. Она понимала, что должна отказаться.
– Теперь моя очередь танцевать с Равенной. Я долго, долго ждал эту леди.
Чешэм застыл на месте. Равенна, задохнувшись, поглядела вверх. Граф Фабулозо положил руку на плечо Чешэма, словно приковав его к месту. Великолепный в своем черном фраке и касторовой шляпе, которую – ну и чурбан! – даже не потрудился снять, граф тем не менее оставался самым восхитительным красавцем из всех, кого ей приходилось видеть.
– Послушайте, танец только начался, – запротестовал Чешэм.
Быть тебе неудачником, подумала Равенна прежде, чем перейти из объятий Чешэма к графу.
Именно такого шанса она и ждала. Едва ли ей удастся улизнуть от Ги или лорда Чешэма, но сейчас рядом с ней стоял бесформенный комок глины, из которого ее маленькие ручки могли слепить буквально все, что угодно.
– О Боже! – она прикоснулась к виску и поглядела на графа. – У меня ужасно болит голова. Мы продолжим танцевать, но мне нужно выйти и подышать свежим воздухом.
Граф кивнул, красивые глаза его оставались пустыми.
Равенна торопливо проскользнула мимо него, а оказавшись снаружи, прикрыла улыбку рукой в черных митенках. Можно не сомневаться, Фабулозо останется ждать ее в зале. И она представила, как он будет потом говорить: «Я долго, долго ждал эту леди».
Хихикнув, она бросилась бежать с людной лужайки, чувствуя свободу и облегчение в сердце. Теперь она, наконец, сможет вернуться домой.
– А нот и вы, восхитительное создание. – Появившийся из-за дерева лорд Куинн попытался схватить Равенну. Негодующая девушка умело уклонилась от его рук.
– Милорд Куинн, ваша жена разыскивает вас. Я только что видела ее, – соврала Равенна.
– Это невозможно, моя дорогая. Буквально минуту назад я оставил ее подремать на диванчике в бальном зале.
– Тогда, наверно, пора отвезти ее домой.
– Но почему? Сейчас у меня есть более приятные занятия. – Куинн вновь потянулся к ней. Она уклонилась в сторону.
– Милорд, простите меня, но я слышу голос лорда Тревельяна. Он зовет меня. – Равенна обрадовалась, удостоверившись, что эти слова заставили Куинна остановиться и прислушаться. – Я должна идти. Как вам известно, у лорда Тревельяна скверный характер.
– Да-да, – согласился лорд Куинн. – Значит, придется отложить на следующий раз.
– Надеюсь, что его не будет, – отвечала она, надеясь, что сумела осадить старого развратника. И не оглядываясь назад, Равенна подобрала юбки и бросилась бежать по лужайке, сквозь толпу.
Ночь казалась волшебной. Освещенные свечами окна замка превращали темную траву в шахматную доску, смех гостей долетал сквозь рощу. Равенна заколебалась: праздник был таким веселым, но все-таки больше всего ей хотелось домой.
– A mhùirnin[59]. – шепнул кто-то за ее спиной. Равенна обернулась. Среди древних тисов и орешин, окружавших кладбище Тревельянов, она считала себя в одиночестве.
– A mhùirnin, – повторился шепот.
– Кто здесь? – спросила она, обходя толстое дерево.
– Равенна, – протянувшаяся рука обхватила ее за талию. Она оказалась прижатой к груди рослого мужчины, большой мозолистой ладонью прикрывшего ей рот.
– Ты не скажешь ни слова, да?
Глаза ее расширились. Равенна, наконец, узнала его.
Он опустил руки.
– Малахия, что ты здесь делаешь? Если Тревельян поймает тебя у замка, он позаботится, чтобы тебя повесили.
– Висеть будет он. Я пришел, чтобы предупредить тебя. Сегодня ночью замок подожгут.
Слова эти медленно просачивались в ее сознание – словно вода в песок. С болезненным сожалением она поглядела на древние стены замка. Озаренные светом праздника, они сияли, как маяк человеческого терпения. Как памятник хрупкому и ранимому перемирию.
– Скажи им, чтобы они оставили Тревельяна в покое, Малахия. – Схватив молодого человека за рубашку, она притянула его к себе, хотя весил он на несколько стоунов[60] больше ее самой. – Разве ты еще не понял? Он вовсе не злодей, каким его хотят представить. В нем единственная надежда Лира справиться с блайтом. Он уже везет сюда овец и зерно, чтобы помочь им пережить тяжелые времена. Лиру может помочь только Тревельян. И если вам удастся убить его, что станется со всеми нами?
В темноте Малахия поглядел на нее, и Равенна не могла не заметить, что глаза его не пропустили ничего. И дорогого платья, и – в особенности – сверкающих изумрудов на ее шее.
– Шон О'Молли сказал мне, что ты ездила с ним в Антрим, – прошептал он в негодовании. – Он сказал мне, что ты легла под него. А что, когда Тревельян на тебе, деньги его заставляют тебя стонать громче?
Она ударила Малахию по лицу, совершенно не сознавая, что делает. А потом, удивляясь самой себе, поглядела на него, пытаясь определить выражение прячущегося в тенях лица. Малахия не шевельнулся… даже не прикоснулся к своей щеке. И тут лишь Равенна ощутила, что ее рука болит не меньше, чем сердце.
– Равенна, ты любишь его?
Повисший в воздухе вопрос звучал обвинением. Ей хотелось бы ответить отрицанием, однако Равенна не могла этого сделать. Она вцепилась в корявый ствол орешины как в единственную опору.
Изучавший ее внимательным взглядом Малахия наконец проговорил:
– Итак, ты развлекалась с графом и дала ему. Ладно. Но больше этого не будет.
– Нет, – прошептала она. – Тебе придется сказать Шону и всем остальным, чтобы его оставили в покое. Если они подожгут замок сегодня, то могут причинить зло своим родным. – Новый прилив страха овладел ею. – В замке и Гранья, и отец Нолан. Ты убьешь и их, чтобы только добраться до Тревельяна.
– Я не хочу никого убивать, – Малахия в остервенении встряхнул ее. – Но разве ты не понимаешь? Ребятам нужен пример. Сегодня бал, и лучшего случая не придумаешь.
– А я думала, что ты расстался с ними! Я думала, что ты уехал в Гэлуэй! – Слова Равенны были полны отчаяния. – Ты должен сказать, чтобы они оставили Ниалла в покое.
– Они не послушают меня. Я ничего не могу сделать.
Я просто хотел повидать тебя. Сказать, чтобы ночью тебя не было в замке…
– Я буду в замке. Поэтому останови их. Останови!
Вырвавшись из рук Малахии, она бросилась бежать по лужайке. Малахия устремился за нею и догнал ее.
– Тебе не спасти его!
Тихое животное рычание вырвалось из ее горла. Повинуясь инстинкту, Равенна впилась зубами в руку Малахии и, оказавшись на свободе, вновь побежала.
– Равенна, – позвал ее Малахия, не смея следовать за ней к толпе.
– Останови их! Иначе я тоже буду в замке, Малахия! – крикнула она и, подобрав тяжелые атласные юбки, бросилась бежать по людной лужайке.
Она не оглядывалась и не видела, как Малахия подобрал букетик фиалок, упавший с ее груди.
Глава 26
Кэтлин вышла на темную террасу, в замке гремело веселье, однако она ничего не замечала.
Девушка подошла к краю террасы. Держась в тени, она отыскала у себя в кармане полупенни и бросила вниз. Отскочив от скалы, монетка полетела вниз на сотню футов, отделявшую замок от впадающей в море реки Сорра.
Она опустила руки на ограждение. Свет луны коснулся ее слез, бриллиантами блеснувших на щеках девушки. Она думала. А о чем – трудно было понять. Кэтлин открыла глаза и приподняла юбки, чтобы забраться на ограждение.
Тут возле нее шевельнулась тень.
Испугавшись, она повернулась, чтобы посмотреть, что это. Тень возникла в том месте, где к террасе подходил лес, за которым начиналось кладбище. Если бы она верила в существование призраков и духов, то могла бы подумать, что увидела нечто подобное.