Сколько прелестей таит в себе горная экскурсия, знает лишь тот, кто сам со своим транзистором побывал хоть раз на туристской тропе. Вот повстречалась нам экскурсия намного меньшая, чем наша, — всего на тридцать транзисторов. Их голоса мы легко и не без спортивного удовлетворения подавили.
Вот появилась семья с детьми — если считать на круг, всего шесть транзисторов Они прошли мимо нас с печалью и завистью в глазах, нельзя было даже определить, включены ли их приемники, и даже самое острое ухо не уловило бы их голосов в нашем коллективном радиоконцерте, состоявшем из музыки, пения, декламации, лекций, бесед, последних известий, сельскохозяйственных консультаций, юридических советов, трансляций драматических спектаклей одновременно на родном языке и на многих иностранных.
Сколько в такой горной экскурсии неповторимой красоты, сколько дает она нам впечатлений и эмоций!
— Слушайте, слушайте! Он поймал Люксембург! — вскрикивал кто-нибудь.
— Прибавь звука! — слышалось сразу с нескольких сторон, — Не крути, потеряешь станцию! На какой волне? Сколько килоциклов?
И мы шли дальше, радостные, не чуя усталости. Вертели рычажки и колесики, полные энтузиазма, вдохновляемые открытием среди свиста и треска каждой новой станции. Конечно, не обошлось и без мелких неполадок: у этого сели батарейки, и он как помешанный бросился в обратную дорогу домой; у другого приемник свалился в пропасть и хотя продолжал звучать, но уже в месте, недоступном для его владельца. Зато остальные транзисторы гремели еще громче, переливаясь всеми оттенками тембров, создавая настоящий букет звуков.
Возвращаясь с экскурсии, довольные и радостные, мы думали о недавних временах, когда еще не было транзисторных приемников. Как выглядел тогда туризм? Как преодолевали наши отцы эти крутые тропы с огромными ящиками ламповых радиоприемников на плечах? Носили ли они с собой и электростанции?
Не без гордости мечтали мы также о том, какие изумительные виды откроются нам вскоре на горных тропах благодаря транзисторным телевизорам, которых через каких-нибудь десять лет придется по два, а может, и по три на каждого туриста.
Сапожник
Невдалеке от моего дома на углу помещалась маленькая мастерская. В витрине за стеклом стояли старые ботинки, а выше висела вывеска «САПОЖНИК».
Сквозь стекло витрины можно было видеть владельца мастерской. Он сидел на табуретке и чинил поношенную обувь.
Однажды эта вывеска исчезла, а на ее месте над витриной появилась целая фраза, старательно выписанная красивым почерком: «САПОЖНИК ОКАЗЫВАЕТ УСЛУГИ НАСЕЛЕНИЮ».
Меня заинтересовало, что за услуги может оказывать сапожник, кроме того, что он чинит ботинки. Может быть, он организовал бюро частных детективов? Может, занимается шлифовкой бриллиантов или починкой часов?
Я решил выяснить это и зашел к нему.
— Трудно работать, — сказал мастер. — Многие смотрят на меня с недоверием. А теперь все выглядит куда солиднее. Пусть все знают, что я тоже читаю газеты и шагаю в общем строю.
Но, видимо, это не очень помогло. Сапожника обошли при распределении дратвы, и бедняга вынужден был сочинить новую вывеску: «САПОЖНИК ОКАЗЫВАЕТ УСЛУГИ ТРУДЯЩИМСЯ».
Ознакомившись с новым содержанием вывески, я поинтересовался у сапожника, как теперь идут его дела.
— Пока еще не очень хорошо, — печально сказал он. — Несмотря на новую вывеску, меня все еще не считают полноценной трудовой единицей. Разве моя вина, что я не шахтер и не Металлург? Мой отец был сапожник, он и научил меня подбивать подметки…
Ох! Я уж и не знаю, какую еще вывеску придумать, я человек необразованный. Вот если бы вы… Вы писатель. Если бы вы захотели! — Он нервно мял в руке ремень.
Сердце не камень. Я тут же взялся за работу, и теперь прохожие с восхищением читают над сапожной мастерской новую вывеску: «МАСТЕР, БОРЮЩИЙСЯ НА СВОЕМ УЧАСТКЕ ЗА ВЫСОКИЕ ПОКАЗАТЕЛИ, РЕМОНТИРУЕТ БОТИНКИ ТРУДЯЩИХСЯ, ШАГАЮЩИХ В ЕДИНОМ СТРОЮ».
С тех пор как эта вывеска появилась над входом в мастерскую, сапожник стал пользоваться неописуемым уважением. Проходя мимо мастерской, представители финансовых органов приветливо машут ему руками, мужчины снимают шляпы, милиционеры прикладывают руки к козырькам, а матери поднимают вверх улыбающихся деток.
Только никто уже не приносит сапожнику обувь в починку. Как-то неловко досаждать ему поломанным каблуком.