Посол сидел за огромным дубовым столом. Он снял пиджак, опустил галстук и закатал рукава рубашки. Когда он посмотрел на меня, я заметил, что ему больше шестидесяти лет. Пучки тонких волос торчали из его головы, как кусты на голой скале. Его глаза были ярко-голубыми и глубокими. Его мясистые щеки были почти багровыми, испещренными паутиной вен. Его выпуклый нос был цвета спелой вишни, как будто он часто сморкался в него. Когда Тернон и я вошли, посол изобразил на лице дипломатическую улыбку. Но когда он увидел, что мы вошли, улыбка исчезла. Он вопросительно посмотрел на Тернона.
Тернон стоял перед столом посла. Я стоял у двери. Тернону удалось сказать: «Господин посол, это Ник Картер». Он махнул мне рукой.
Посол встал и подошел ко мне вокруг стола, протягивая руку. У него было крепкое рукопожатие, животик и короткие, толстые ноги. В левой руке у него был носовой платок. После того, как мы обменялись рукопожатием, он повернулся ко мне спиной. — Спасибо, Гарольд. Голос звучал глухо. Посол простудился.
Тернон возразил: «Но, сэр, мистер Картер сказал, что…»
Посол вернулся в свое кресло. Он сказал: «Мы с мистером Картером обсудим это. Почему бы тебе не поспать дома? Похоже, тебе это нужно.
Словно послушная собака, Тернон с опущенной головой подошел к двери и вышел. Он не смотрел на меня.
Я все еще стоял у двери. Посол высморкался и указал мне на стул напротив стола. Когда я сел, он сказал: «Я всегда простужаюсь, когда идет такой дождь». Плохая погода.'
Его кабинет был в три раза больше приемной. Стены были обшиты панелями из темного дерева. Одну стену занимали толстые, внушительного вида книги. На другой стене висели головы карпов, овец и прекрасные рога. Тайл был бойцом. Помимо письменного стола, в комнате стояла кушетка Naugahyde , два стула и низкий черный мраморный стол. Из высокого окна позади посла открывался вид на пустынные лондонские улицы. На столе у него стоял семейный портрет — хорошо одетая воспитательница и два мальчика-подростка, здоровые и выглядевшие так, словно собирались в Оксфорд.
Я повесил зонт на край стола, расстегнул пальто, вынул сигарету с золотым мундштуком и закурил. Посол взмахом руки отклонил предложение сигареты. В комнате было жарко. Я подумывал снять пальто.
Посол Тайлер откинулся на спинку стула, понюхал, вытер нос платком, сложил руки на животе. — Ну, — сказал он без улыбки. Он поднял брови. Выпить не хотите?
Я покачал головой. «Господин посол, я хотел бы прочитать записку о выкупе».
Ярко-голубые глаза изучали меня, рассматривали меня. Казалось, он не обратил внимания на то, что я сказал. «Ник Картер». Он как будто разговаривал сам с собой. Я много слышал о тебе. Ты намного моложе, чем я думал. Он кивнул. — Да, записка. Я покажу вам, мистер Картер. Он наклонился вперед и уперся локтями в стол. Он снова всхлипнул и сузил свои голубые глаза. «Как только вы покажете мне удостоверение личности».
Я улыбнулся, вытащил своё удостоверение AX и протянул ему. «К чему сейчас все эти меры предосторожности? Насколько я понимаю, про записку уже все знают. Вы также напечатали про это в « Таймс »? Посол усмехнулся. — Я понимаю ваше беспокойство. Но когда ты прочитаешь записку, я тебе всё объясню. Встал с трудом. Он подошел к книжному шкафу и взял толстый словарь. Он открыл книгу и вынул сложенный лист бумаги. Возвращаясь на свое место, он протянул мне лист. Я развернул его.
Слова были вырезаны из газеты. Они были приклеены к дешевому листу линованной бумаги. Инструкции были просты. Соединенные Штаты должны были доставить 100 миллионов долларов в золоте на борту китайской джонки. Джонку надо оставить в гавани Гонконга. Если требование не будет выполнено в течение 30 дней, российский самолет будет уничтожен. Или если возникнут подозрения, что за джонкой следят власти, то самолет будет немедленно уничтожен. Подписи на нем не было.
Посол Тайлер сказал: «Слова были вырезаны из «Таймс» . Невозможно отследить. Клей, используемый для этого, можно купить в любом универмаге, как и бумагу. Также невозможно отследить. Отпечатков пальцев, конечно же, не было».
— Как вы его получили?
Зазвонил телефон. Посол Тайлер улыбнулся. «Возможно, это тот звонок, которого я ждал». Он взял трубку. Он выслушал, однажды спросил «Где?» и достал из ящика стола ручку и лист бумаги. Он что-то записал, пока слушал. Затем он сказал, что все в порядке в трубку и повесил трубку. Лицо его перекосилось, глаза сузились, выпуклый нос сморщился. Его рот открылся. Он быстро поднес платок к лицу и чихнул в него. — Это был Скотленд-Ярд, — сказал он своим скрытым голосом. Он понюхал платок.