– Хедли! – неожиданно проговорил доктор. – Хотите вы, чтобы истина восторжествовала?
– А как вы думаете? После всего, что тут случилось? Господи! Чего бы я не дал, чтобы получить улики против убийцы...
– Не о том речь. Я спрашиваю: хотите ли вы, чтобы восторжествовала истина?
Хедли, явно начиная что-то подозревать, уставился на Фелла.
– Я не могу действовать в обход закона, Фелл, – вырвалось у инспектора. – И не могу позволить этого вам. Однажды вы уже поступили так в деле Безумного шляпника – и я, сознаюсь, пошел вам навстречу. Но тут... что вы, собственно, намерены предпринять?
Фелл озабоченно нахмурился и пробормотал:
– Неуверен, что мне удастся. А если и удастся, не будет ли это выстрелом мимо цели? Тем не менее, не вижу иного способа установить истину! Правда, я один раз уже играл с огнем – в деле Деппинга – и воспоминания о том случае... – Он потер себе лоб. – Я поклялся тогда, что больше не прибегну к подобным средствам, но сейчас просто не представляю другого выхода... разве что...
– Да о чем вы говорите?
– Есть еще одна, последняя возможность, которую мы предварительно проверим. Не беспокойтесь, я не сделаю ничего такого, что отяготило бы вашу совесть. Сейчас мы пойдем и осмотрим жилище Эймса, а потом мне нужны будут четыре свободных часа...
– В одиночестве?
– Во всяком случае, без вас и Мелсона. Согласны вы действовать так, как я скажу?
Хедли несколько секунд смотрел прямо в глаза Феллу, а затем коротко бросил:
– Не возражаю. Ну?
– Мне нужен автомобиль с водителем – но только чтобы не было видно, что это полицейская машина. Кроме того, дайте мне двух парней из спецслужбы, не обязательно самых сообразительных – лучше даже не очень – но абсолютно надежных. Позаботьтесь, наконец, чтобы в девять вечера все жильцы дома Карвера были на месте. Вы тоже будьте там и захватите пару людей...
Хедли, захлопнув портфель, поднял глаза на Фелла:
– С оружием?
– Да. Но что бы ни случилось, не показывайте его, пока я не подам знак. Отберите двух самых крепких и ловких ребят, потому что, не исключено, все может закончиться хорошенькой свалкой. Ну, можно отправляться.
Мелсон, отнюдь не человек действия, шагая за своими спутниками, чувствовал, как у него сводит все внутренности, но не желал признаться в этом даже самому себе. Он хотел знать, кто убийца, хотя не был уверен, что у него хватит мужества стать с ним лицом к лицу. На что может рассчитывать такой человек? В конце концов, этот убийца всего лишь обычный мужчина... или женщина. Черт возьми! Все же ему было как-то не по себе...
На фоне серого, с клубящимися облаками неба небольшая узкая улочка выглядела немного нереально. Сама она была такой же пыльно-серой, как небо. Ветер гудел в деревьях. Несколько газовых фонарей слабо освещали два ряда невысоких кирпичных домов. Лавочка на углу пыталась подражать диккенсовской Лавке древностей, и, странным образом, все вместе взятое делало улицу похожей на старинную гравюру. Время от времени заглядывая в свой блокнот, Хедли вел их по лабиринту узких переулков, где на подоконниках маленьких домиков стояли горшки с сиротливыми пеларгониями и потрескивал огонь в ветхих каминах. Когда они позвонили в дверь дома под номером 21, им ответила сначала только тишина. Затем из глубины дома донесся звук шаркающих шагов, и на пороге появилась невысокая толстая женщина с похожим на жирный блин лицом. Поправив чепчик, она, позвякивая ключами, подозрительно оглядела их и спросила, выговаривая слова с сильным итальянским акцентом:
– Что хотите? Комната? А?.. Нет? Разговаривать? С кем? Мистер Эймсом? Мистер Эймса нет дома, – заявила она, явно собираясь захлопнуть дверь.
Хедли поставил ногу на порог, чтобы помешать ей выполнить свое намерение, и начал нелегкий разговор. Женщина твердила неустанно только две вещи: она и ее муж – порядочные люди и сама она ничего не знает. Совсем не испугавшись, она упрямо отказывалась добавить еще что-нибудь.
– Я спрашиваю: бывали ли у него посетители?
– Может быть. Я не знать. Что это – посетители?
– Приходил к нему кто-нибудь?
– Может быть, – женщина пожала могучими плечами. – Может быть, нет. Я не знать. Мой Карло – хороший человек. Я и он – хорошие люди, спросите у полиция. Мы ничего не знать.
– Но когда кто-то приходил, вы же открывали дверь?
Никакого эффекта.
– Мы? Мистер Эймс не какой-нибудь калекий – или как у вас говорить. Он сам открывать. Может быть. Я не знать.
– Вы никогда ни с кем его не видели?
– Нет.
Беседа продолжалась в том же духе с многочисленными вариациями и повторениями, пока Хедли не потерял терпения. Фелл попытался было использовать свои слабые познания в итальянском, но сразу же сдался, услышав в ответ поток непонятных, выстреливаемых как из пулемета слов. Хедли с самого начала знал, что обречен на поражение. Люди, выросшие в тени мафии, предпочитают помалкивать, даже когда ее нечего уже бояться, и никакие угрозы тут не помогут. В конечном счете женщина, подчиняясь резкому приказу Хедли, поднялась по темной лестнице и открыла одну из комнат.
Хедли зажег спичку и поднес ее к газовой горелке. Краем глаза он присматривал за женщиной, решительно вошедшей вслед за ними. Окна небольшой почти пустой комнаты выходили на мощеный двор. Вся мебель состояла из железной кровати, комода с треснувшим зеркалом, стола и стула. Кроме потрепанного дорожного чемоданчика, нескольких вещей, висевших в стенной нише, да стоявших в углу дешевых ботинок, ничего, принадлежавшего Эймсу, не было.
Пока инспектор расхаживал по голому поскрипывающему полу комнаты, Мелсон внимательно наблюдал за женщиной, следившей глазами за инспектором. Хедли осмотрел висевшие в нише вещи, ничего не найдя в них, – лицо женщины оставалось безразличным. Хедли поднял и ощупал матрац – безразличие стало граничить с презрением. Безмолвный поединок продолжался. Все молчали, только поскрипывал пол и шипело желтоватое пламя газа. Когда Хедли наклонился к полу, губы женщины чуть дрогнули. Хедли снова наклонился, разглядывая что-то на полу у самого окна...
– Так что же, вы сейчас солгали нам, миссис Караччи?
– Нет! Я ничего не знать!
– Солгали, солгали! Мистер Эймс принимал у себя в комнате женщину! Знаете, чем вам это грозит? У вас отберут патент, вы не сможете сдавать комнаты, вас вышлют из страны, а то и посадят в тюрьму!
– Нет!
– Берегитесь, миссис Караччи! Вам придется объясняться с судьей и тогда, знаете... Ну, так как?
– Нет. Женщины нет. Не в моем доме! Мужчина, может быть. Женщина нет!
Тяжело дыша, она с жаром била себя в грудь.
– Я только это знать. Я бедная женщина! Я ничего не знать!
– Марш отсюда! – рявкнул Хедли. Быстро оборвав бурные протесты, он вытолкал женщину за дверь и закрыл засов, не обращая внимания на стук и пронзительные крики. После этого инспектор вытащил из кармана перочинный нож и открыл самое большое лезвие.
– Одна из досок под окном не закреплена, – объяснил он. – Возможно, там что-то есть. Подозреваю, правда, что Эймс просто прятал там свои деньги и хозяйке об этом известно.
Хедли поднял доску. Мелсон и Фелл заглядывали через его плечо. В углублении между балками лежало несколько вещей. Бумажник с тисненой монограммой "Д.Ф-Э." и полицейским удостоверением внутри. Денег в нем не оказалось. Связка ключей, шелковый кисет, трубка, пачка дешевых конвертов и почтовой бумаги, авторучка и книжка, на мягкой обложке которой значилось "Часовое дело".