— И что же, он помог?
— Да ни чуточки. По большей части испытывал на мне какие-то свои еще сырые теории.
— Полусырые креветки, это блюдо может быть страшно опасным для здоровья.
— Да нет, не очень, вы уж поверьте. Слышали когда-нибудь о библиотерапии?
— Уже по самому слову можно догадаться, что это такое. Лечение книгами?
— Да. Библиотерапию по большей части используют в тюрьмах. Видно, Креветка захотел расширить область применения, а потому прописал мне целый список книг, подобранный специально для помешавшегося на графологии эмоционально неустойчивого библиотекаря.
— И этот список…
— Полный бред. Названия вам ничего не скажут.
— Кошмар!
— Да уж. Впрочем, курс этой терапии был недолгим. Последняя разборка с Креветкой состоялась, когда я спросил, что означает диагностический код на бланке моей медицинской страховки. Креветка ответил, что для беспокойства у меня нет никаких оснований. Но я тем не менее беспокоился. Ведь в конечном счете именно беспокойство было одной из основных причин, по которой я угодил к этому врачишке в лапы. Я страшно возмутился и потребовал от него объяснений, что означает этот код и каким образом он может сказаться на моей дальнейшей карьере. Хотите знать, что ответил Креветка? «Очень хорошо, Александр. Раз вы настаиваете. Под этим кодом зашифрован ряд симптомов, указывающих на наличие у вас психопатических навязчивых идей и склонности к депрессивному неврозу».
— И это вас удивило?
— Между ощущением, что с тобой что-то неладно, и превращением твоего случая в клинический существует целая пропасть. Так что да, удивило. Впрочем, это слабо сказано. Его диагноз настолько огорчил меня, что я ушел, так и не поставив подписи на проклятом бланке страховки. И лишь потом спохватился, что это может вызвать нешуточные осложнения, особенно при устройстве на работу. Я вернулся и тем самым подверг себя еще большему унижению. Двери в кабинет Креветки были распахнуты настежь, сам он говорил по телефону. Вернее, так мне сначала показалось. Но на самом деле он наговаривал текст на диктофон, причем пользовался при этом чисто медицинским жаргоном.
— Поистине дьявольское изобретение эти диктофоны, — заметил Джессон.
— Да уж. А говорил он следующее: «Применение книг в качестве терапевтического вспомогательного средства вызвало лишь маргинальное улучшение состояния пациента, страдающего патологическим пристрастием к своей записной книжке, которую он сам называет „каракули-писульки“… Содержание пресловутой книжки дает основания полагать, что у пациента просматриваются также нарушения в области психосексуального соответствия плюс возможный невроз жизненного предназначения…»
— Поразительно, как вы это все запомнили, — перебил меня Джессон.
— Графоманьяки обычно страдают прекрасной памятью.
— Пожалуй. Ну а что касается этого «невроза жизненного предназначения»?
— Самому пришлось лезть в медицинский словарь. Выяснилось, что это некое подобие морального мазохизма, при котором пациент устраивает свою жизнь так, чтобы гарантировать регресс.
Дверцы кресла-паланкина распахнулись, из них показался Джессон.
— Наверное, нам следует сделать небольшой перерыв. Как насчет ленча? Паштет из гусиной печенки со свежими овощами и зеленью способен прогнать печальные воспоминания о Креветке?
— Думаю, да.
— Может, ваша жена захочет к нам присоединиться?
— Боюсь, что нет. Ник последнее время пребывает в состоянии стресса.
— Так тем более ей просто необходимо развеяться. К тому же у меня имеется прекрасная коллекция вин, сотернов, которыми настоящие гурманы предпочитают запивать гусиную печенку. Целая кладовая самых разнообразных вин, собранных мной для душевного успокоения.
Джессон позвонил и потребовал телефонный аппарат. Через несколько секунд появился Эндрю со старомодным аппаратом, который он подключил через не менее странно выглядевшую розетку.
Разговор по телефону не занял много времени.
— Ник? Мистер Джессон хотел бы пригласить тебя на ленч. Давай договоримся, где тебя встретить.
Она вздохнула.
— Хоть в бассейн ныряй за монетами, которые швырнул тебе хозяин, но уволь меня от этих встреч.
Я прикрыл трубку ладонью.
— Говорит, что работы просто невпроворот.
— Попробуйте попросить еще раз, Александр.
— Так ты никак не можешь, а, Ник? Мистер Джессон готовит совершенно потрясающие блюда.