Второй: Интересно, как ты считаешь, этот сосед изменился? Или он остался таким же плохим, чтобы не сказать бандитом?
Первый: Думаю, что изменения у него впереди. Полагаю, что какая – нибудь случайность позволит нам встретиться и я его спрошу приблизительно так: "Андрей, готовы ли вы обсуждать произошедшее с использованием таких понятий, как энергетика, эфир, карма и пр.?" Если он откажется, я не буду настаивать. Значит, время для его изменений еще не пришло. А, если скажет, что да, то помогу ему переосмыслить некоторые вещи и найти выход их тупика, в котором он оказался в расцвете лет и сил.
Второй: Значит, изменилось твое отношение к бандитам?
Первый: Любой уголовник в потенциале – святой
Второй: И наоборот? Раньше ты так не считал?
Первый: Наверное, падения тоже могут быть. И катастрофы тоже могут. У немцев (нации Канта) это случилось в 1933. У нас, в России пока в самом разгаре. НО! Нет худа без добра. НЕ мне судить, кто бандит, а кто нет. И в этом смысле вижу следующую задачу для себя: отказаться от осуждения нашей власти. Тогда и она изменится:) Ведь любая власть – это всего лишь концентрированное выражение того, что из себя представляет общество
Второй: Это ты сегодня так решил?
Первый: Я, как и все грешные люди, много раз пытался…потом опять срывался, затем вновь пытался. Дорогу осилит идущий…
Второй: Понятно, а то ты еще вчера нашу власть называл бандитской
Первый: Главное: обозначить проблему и назвать все своими именами. Проблема во мне самом. А в масштабах страны – в нас самих. Я пока и сегодня власть считаю бандитской, но мне надлежит отказаться ОТ ОСУЖДЕНИЯ
Второй: А соседа перестал считать бандитом?
Первый: Он пока бандит, но я уже справился с осуждением по отношению к нему. Возможно, что его дед был вором в законе…Так от чего от должен был стать филантропом? Это его судьба, его жизнь и не мое дело – выносить вердикты. Я не вкладываю в слово "бандит" обзывательского смысла. Исключительно классификационный термин. Просто бандит. Просто врач, просто путана, просто рейдер, просто писатель, просто проктолог
Второй: Понятно, он, как и власть, просто бандит по роду деятельности. Но его ты уже перестал осуждать, а власть перестанешь осуждать скоро. Ты будешь стараться думать о них лучше, и надеешься, что они станут лучше просто потому, что ты будешь об этом усиленно думать. Правильно?
Первый: Нет, не поэтому. Особо думать о них не нужно. Ну, если только молиться за их души… Ситуация может измениться, если один, или группа, или целая общность изменятся в самих себе. Это не работа мысли о других, это работа сознания по изменению себя. Когда такой потенциал достигнет соответствующего уровня, то начнут меняться внешние обстоятельства. В том числе – и люди вокруг. И власть тоже. Внешние обстоятельства в Васкелово изменились после того, как я больше года работал над собой, а не над соседом. Я о нем не думал, я его простил и отпустил. А только потом у него все сгорело, но это не моя воля. И еще один важный момент: когда происходят внешние изменения, то нельзя наполняться торжеством и злорадством. Наоборот: надо посочувствовать чужой беде. А еще лучше – поблагодарить соседа за то, что он попался на моем жизненном пути, потому что не появись он там, я бы и не занялся чисткой собственных помоек.