— Ну, как? — спросил Юсуфджан-ака, обращаясь к ней. — Согласны у нас работать?
— Как решит мой муж… — уклончиво ответила Гулгун.
Колхозная амбулатория являлась филиалом районной поликлиники. Поэтому непосредственным начальником Гулгун стал главный врач этой поликлиники Хефизхан, тучный мужчина, шумно дышавший при ходьбе. Ему было около шестидесяти. Он уже давно занимался больше хозяйственными делами, чем врачебными. Иногда в жаркие дни, всласть наевшись плова в чайхане Чартака, он растягивался на сури, поставленном в прохладной тени деревьев над арыком, и проводил тут в дреме многие часы. Корасконцы, чартакцы, карабагцы и жители других кишлаков давно позабыли его настоящее имя и между собой называли «толстый доктор», а обращаясь к нему, называли его «доктор-ака». Правда, многие поговаривали, что в этом «докторе» осталась одна полнота и ничего от искусства врачевания. Появление в поликлинике молодой стройной женщины с бровями вразлет, похожими на крылья ласточки, с искрометными глазами, ради которых не пожалеешь и жизни, чрезвычайно обрадовало Хефизхана. Не скрывая своего восхищения ею, он оглядел Гулгун с головы до ног, усадил напротив себя на стул и принялся в покровительственном тоне объяснять ей, в чем заключается главная сложность работы медика в сельской местности. А сам, специально надев по такому случаю свежий накрахмаленный халат и прикрыв лысину белым колпаком, с вожделением думал: «Пах-пах-пах, какая женщина! Экстра!.. Теперь незачем ездить в санаторий «Чартак», чтобы любоваться там загорающими у речки красотками! Они не стоят и одной реснички этой женщины. Пах-пах-пах, как только природа смогла создать такую, прелесть!»
Хотя Гулгун сидела, опустив голову, и внимательно слушала его наставления, по приторно-сладкой интонации и бегающим глазам она сразу поняла, что за человек перед нею. Поэтому смело посмотрела ему в лицо и бесцеремонно перебила, вставая:
— Я все поняла. Разрешите приступить к своим обязанностям?
— Конечно, конечно! — закивал Хефизхан и, расторопно поднявшись, протянул ей потную пухлую ладонь. — Желаю успехов. Если что-нибудь понадобится, обращайтесь прямо ко мне!
Проводив Гулгун до стеклянной двери парадной, Хефизхан прошагал по длинному коридору, застланному дорожкой, и зашел в кабинет заведующего райздравом. Заведующий являлся племянником его богом данной супруги, и отношения между ними были более чем дружескими. Свободно расположившись на обтянутом белой материей диване, Хефизхан поделился впечатлением о новой фельдшерице колхозной амбулатории. Заведующий райздравом задумчиво посмотрел в окно, в которое виднелся уголок сада и отдыхающий в тени пегий бычок, обернулся и с усмешкой заметил:
— Муж этой женщины — бывший фронтовик. Очень вспыльчивый. Так что не вздумайте выкинуть какой-нибудь номер, а то можете получить заряд дроби в одно место…
Хефизхан изобразил на лице ужас и поплевал себе за ворот.
— Мне почти шестьдесят, ука, а вы все еще так славно про меня думаете! — сказал он, посмеиваясь. — Эх, прошли те времена! Теперь вся наша сила и желание — в глазах. Глазам-то можно давать волю, или их тоже зажмуривать при встречах с ней?
— Пропади они, ваши глаза, никогда не насытятся! — рассмеялся заведующий. — Ладно, глазам разрешается. Но тоже в меру. Не будете же вы с утра до вечера сидеть и как лягушка таращиться! Глянете разок утром, и довольно.
— Хах-ха-ха-ха-а-а! Довольно, говорите? Да-а, теперь мы обречены только на это. Теперь и мартышки над нами смеются. А какие времена были, а!.. О-о-о!.. Только и остается предаваться воспоминаниям и, как вон тот пестрый телок жует жвачку, пережевывать прошлое…
— Значит, новая сотрудница вам понравилась?
— Ух-х какая она стройненькая — даже сейчас! Пах-пах-пах, прямо конфетка! И как только за такого замуж вышла? Видели ее мужа? Днем встретишь, и то испугаешься…
— Я имел в виду… Гм… Она как специалист вам понравилась?
— Да, да…
— А муж ее на фронте обгорел. Нельзя смеяться, Хефизхан!
— Вы правы, вы правы, дружище, ошибся я… Я и сам подумал, не напрасно же такая красавица уцепилась за этого инженера. Наверное, есть в нем нечто, чем не обладаем мы с вами…