— Чует! Чует, верблюжонок, что свои, что родные бабушка и дедушка возле него!.. — приговаривал Милтикбай-ака, довольно ухмыляясь и приглаживая усы.
А Санобархон уже сняла с гвоздя чабарак — сосуд из тыквы, подвешенный на веревочках, налила из него простокваши в касу. И, как исстари ведется, напоила с дороги холодной простоквашей Караджана и Гулгун. И уже после этого все сели подле Милтикбая-ака, примолкли. И он поднял руки для молитвы.
— Куда ступила ваша нога, дети мои, да не ступит никакая беда. Будьте здоровы и счастливы. Да примет творец наше моление. Аминь! — и провел ладонями по лицу.
Не прошло и десяти минут, двор заполнили люди. И молодым, и старикам, и детям — всем хотелось воочию увидеть человека, награжденного орденом Ленина. Всё подмечали они — и что сказал Караджан, и какой жест при этом сделал, и как смотрит, и как сидит, и во что одет.
Гости сидели, тихо беседуя. Перед ними расстелили дастарханы, подали фрукты, чай. Караджан выпил пиалушку и попросил разрешения отлучиться на час-полтора. Пока он приносил извинения собравшимся, Гулгун с Бохадирджаном на руках вышла к машине. Они заранее, еще по пути сюда, так и запланировали — за Кандил-буви съездить втроем.
Дорога до Янгикургана в машине занимала не более получаса. Если б не эти бесконечные повороты, спуски и подъемы, доехали б еще быстрее. Преодолели последний перевал, и взору открылся приютившийся в межгорье кишлачок. Розовые глинобитные домики хорошо просматривались сквозь полуобнаженный сад, местами все еще объятый желтым пламенем осени.
У Кандил-буви от радости, что увидела сына, а вслед за ним и невестку с ребенком на руках, «чуть печень не лопнула». В последнее время много доброго она слышала о сыне. Да все от людей. А разве ж хороший сын не поспешит поделиться радостью с родимой матушкой? И верила, и не верила слухам. Все ждала. Надеялась, что Караджан скоро приедет. Да и сны, которые видела каждую ночь, вещали об этом. Вот и исполнилось!.. Вот и держит она на собственных руках внучка дорогого, ненаглядного!..
Когда поздоровались и закончились взаимные расспросы о здоровье, житье-бытье, Гулгун достала из кошелки шелковое платье, махси — мягкие сафьяновые сапожки с галошами, душистое мыло в яркой обертке и подарила все это свекрови со словами:
— Мама, носите на здоровье! Пусть одежда изнашивается, а здоровье множится.
— Только, чур, не прячь в сундук по своей давней привычке, дескать, до смертного дня, — смеясь заметил Караджан.
— Ой, сынок, этого прятать не стану, буду носить!.. В прошлую пятницу померла моя соседка Зумрадхон. Оказывается, ничего не припасла, бедняжка. Прибежали ко мне — попросили. Я и отдала что было. Теперь мой сундук пустой. Похоже, опять, в который уж раз, придется копить одежду и материю, чтоб достойно встретить последний час… Нет, этого прятать не буду. Изношу до того времени.
Сын с невесткой рассмеялись. Старушка прижала к себе внука и, внимательно его разглядывая, сказала:
— Очень мне хотелось увидеть тебя, детка, потому и зажилась на свете. О аллах, спасибо, что не обделил меня этой радостью!..
Стали собираться соседи. Кандил-буви захлопотала, чтобы приветить всех, как подобает хлебосольной хозяйке. Но сын сказал:
— Мама, мы приехали за вами. В доме у тестя той. Собирайтесь. И вас, гости дорогие, мы приглашаем на той. Выезжайте следом за нами.
Пока виновники торжества отсутствовали, никто из гостей не двинулся с места. Только сам Милтикбай-ака сходил тем временем в сельсовет и позвонил, как заранее условились, в Чарвак — своему приятелю Музаффарову. А тот, по теряя минуты, стал обзванивать других близких друзей.
На минуту раньше чем такси, в котором Караджан и Гулгун привезли Кандил-буви, к калитке подкатил микроавтобус «Латвия». Из него вышли Файзулла Ахмедович с Таманно, Амир Равнак, Иван Иванович с женой, Никаноренко, Абдуманноп. Словом, к моменту, когда Кандил-буви в сопровождении сына и невестки вступила во двор сватов, здесь уже были самые авторитетные люди Чарвака, имена которых передавались из уст в уста и — старушка не раз слышала — произносились даже по репродуктору. А улица вся забита машинами, черными, голубыми, красными. Она в жизни не видела столько машин. Да-а, сразу видать: и сын, и сват — уважаемые в округе люди.
Навстречу сватье заспешила Санобархон. Обнялись. Потом хозяйка, держа под руку, проводила ее к женщинам, на почетное место.