— Ого, пировать будем! — воскликнул Иван, потирая ладони.
Пока ребята сооружали палатку да стелили в ней шолчу, заполыхал и огонь в очаге, вырытом на краю бугра. А на очаге стоял котел, в котором, шипя и потрескивая, жарилось мясо с луком, распространяя вкусный запах. Караджан плеснул на донышко пиалы коньяку, дал выпить Ивану, потом хлебнул и сам. Съели по яблоку. Опустив в казан рис, Караджан велел молодым чабанам следить за пловом, а сам взял удочки и, сделав Ивану знак, чтобы следовал за ним, направился к речке. Знал, как любит приятель рыбную ловлю, и специально прихватил из дому снасти.
Выбрали место посуше, уселись и забросили удочки. По лужайке бегали, резвясь, ягнята. К Ивану подошел крутолобый пегий озорник и стал чесать рожки о его плечо. Иван поймал шалуна, ласково прижал к груди, поцеловал в теплую кудрявую мордашку. Степенно ступая, пожаловал Алапар, лег рядом с Караджаном, положив морду на передние лапы и подметая землю хвостом, а сам то и дело скашивал глаза на чужого человека, беспокоясь, как бы тот не обидел ягненка.
Шишкин отпустил животное пастись и, оглядевшись вокруг, сказал:
— Надолго запомнятся мне эти места. Какие красивые горы!
— Чтобы горы хорошо разглядеть, нужно пройтись по ним пешком, — заметил Караджан.
— А если на лошади?
— Тоже неплохо. Но лучше на осле. Осел может пройти по таким узким тропинкам, преодолеть такие подъемы, которые лошади не под силу.
Поплавок Ивана вздрогнул и пошел ко дну. И тотчас в воздухе промелькнула огромная рыбина, шлепнулась в траву, изгибаясь и подскакивая, распугивая ягнят.
— Поздравляю, — сказал Караджан.
За каких-то полтора часа они поймали семь форелей. За беседой время шло незаметно, и они просидели бы тут до вечера, но их позвали к палатке, оповестив, что плов готов и его пора выкладывать в блюдо.
Много воды утекло с тех пор. Но сейчас, спускаясь с Конгир-Бука почти вслепую, тщательно рассчитывая и соразмеряя каждый свой шаг и ориентируясь на огни поселка, Шишкин думал о том же, что и Караджан, который останавливался у опасных поворотов тропы и поджидал его. Шишкин хлопнул приятеля по плечу и весело сказал:
— А не отправиться ли нам половить форель на ту речку, где мы однажды были, помнишь?
Шишкин, оказывается, действительно не забыл тех мест.
Караджан улыбнулся:
— Я тоже думал об этом. Когда у друзей совпадают мысли, это же просто здорово!
— Тогда не будем откладывать? Давай в это же воскресенье!
Караджан молчал. Шурша, осыпалась галька из-под его ног, шелестели кусты, за которые он хватался рукой.
— Ну как, согласен? — переспросил Иван.
— Знаешь ли… — сказал Караджан, помявшись. — У меня на это воскресенье другие планы.
— Какие, если не секрет?
— Пока секрет, дружище, не сердись. Потом я тебе все расскажу…
…В выходной день Караджан, набравшись решимости, поехал в Сиджак. С трудом провел свой газик по узким улочкам кишлака, миновал сельсовет и остановился напротив калитки Милтикбая-ака. Хотел постучать, но калитка оказалась незапертой. Вступив во двор, он сразу же увидел Гулгун. Она стояла на айване; приподнимаясь на цыпочки, развешивала белье на проволоке, протянутой между двумя опорными столбами. При виде незнакомца, открыла рот, готовая вскрикнуть, — в глазах испуг. Но узнала Караджана и приветливо улыбнулась:
— Здравствуйте… А я думала, один из тех, что с какими-то трубами на треногах по нашим склонам да по кишлаку ходят. Все что-то измеряют, прикидывают…
— Это наши геодезисты, — сказал Караджан, пожимая ее руку.
— Где ваша стройка, а где мы…
— Наша стройка не простая стройка, а такая, что каждую гору, каждый бугор надо прощупать. Когда образуется море, вы окажетесь на самом берегу.
— Ой, что же это я? Добро пожаловать, — сказала Гулгун и смутилась, что сразу не пригласила гостя в дом. — Я, правда, одна…
— А мне хотелось повидать Милтикбая-ака.
— Папа поехал в контору. Наверное, скоро вернется. Вы с ним знакомы?
Караджан сунул в карман руку и задержал ее там, колеблясь. Но все же вынул бельбаг, встряхнув, расправил его.
— Вам знаком этот платок?
— Я его вышивала. Как он попал к вам? — удивилась девушка.
— Ваш отец подарил.
— Значит, вы и есть тот… храбрый джигит? — улыбнулась Гулгун. — Папа с таким восторгом всегда о вас говорит… Заходите, пожалуйста. Пока папа с мамой вернутся, попьете чаю.