Вон и река виднеется, оледеневшая и занесенная снегом, а местами она серебрится, как припорошенная снегом голубая лента. Там, где некогда был шаткий мосток, называвшийся «ишачьим», перекинулась с берега на берег ажурная железная арка на бетонных опорах. По новому мосту идут тяжело груженные машины с панелями для домов, готовыми окнами, дверями, трубами и кирпичом. Вон уже сколько домов стоит на открытой просторной местности близ хумсанской дороги! В два ряда стоят двух- и трехэтажные дома, белые и розовые; а между ними стелется прямая улица, по которой ползают катки, уминая дымящийся асфальт. За крышами домов еще возвышаются строительные краны…
Над плотиной слоилось облако желтой пыли. В просветах ее появлялись и вновь исчезали, будто растворяясь в мареве, бульдозеры, катки, экскаватор. Вокруг них суетились люди. Издали они похожи на копошащихся муравьев. Левее и ниже, почти подле самого основания плотины, уже поднялся железобетонный каркас здания ГЭС; по всей плоскости решетчатой арматуры сверкали, рассыпая во все стороны искры, вспышки электросварки.
Вдали, на плавающих в сумеречной сини покатых холмах, еще неделю назад голых и пустынных, виднелись железные мачты высоковольтной линии с гирляндой изоляторов; электрики ужо крепили на них провода.
Охватив взглядом эти неоглядные дали, Караджан подумал, не потому ли он любит бывать здесь, на Конгир-Бука, что отсюда можно ясно увидеть все, что сделано ими, их руками, за время, что они тут трудятся в поте лица. Сердце радуется…
Он вынул из кармана сверток и, развернув, положил рядом с собой на камень. Вытащил из-за голенища острый нож, отер его платком, отрезал пласт холодного вареного мяса и, вложив в кусок лепешки, стал есть. Под ложечкой сразу засосало, и он только сейчас почувствовал, как сильно голоден.
Сегодня Караджан пришел на работу, как всегда, чуть свет. Спустился по вспомогательному тоннелю, светя фонариком, в узкий длинный коридор, протянувшийся во всю длину основания плотины. Не отставая ни на шаг, за ним следовал прораб Никаноренко. Спускаться сюда имели право не все — только несколько человек. Луч фонарика выхватил из темноты массивную железную дверь. Мингбаев ослабил на ней небольшое колесо, похожее на баранку автомобиля, навалился плечом, и дверь медленно подалась. В лицо дохнуло застоялым воздухом и холодом. Пошарив левой рукой по стене, Караджан щелкнул выключателем.
Над головой зажглась убегающая вдаль гирлянда огней и одновременно заработала вентиляция. По обеим сторонам коридора, метрах в десяти — пятнадцати один от другого, стоят аппараты, на стенах — щитки с приборами. Они определяют влажность воздуха и грунта, температуру, фиксируют малейшие изменения. Если в какой-то точке в плотину просочится вода, они тут же подадут сигнал тревоги на пульты, у которых дежурят диспетчеры. Взвоет сирена, и по загоревшейся красной лампочке они безошибочно определят место, где произошла авария. Хотя практически в ближайшие пятьдесят лет в тело плотины не может проникнуть вода в таком количестве, чтобы представлять для нее опасность, инженер Мингбаев и его помощники всегда начеку: каждое утро они проверяют исправность приборов.
Снаружи доносится гул, приглушенный толщей земли. Это едут по самому верху плотины тяжелые машины, елозят взад-вперед бульдозеры, мнут и трамбуют землю огромные катки.
Караджан записал в блокнот данные приборов, фиксирующих давление грунта сверху и с боков. Это они помогают ему соблюсти оптимальный угол откоса плотины. Конечно, любому специалисту понятно, что чем более пологий откос, тем плотина прочнее. Но сколько лишнего стройматериала это требует, сколько лишних ходок должны сделать машины! А люди? Сколько сил ими будет потрачено напрасно. Да, напрасно. Потому что конструкторы точно определили угол откоса, провели испытания на макетах. Теперь он, инженер Мингбаев, должен строго следить за тем, чтобы на плотину было ссыпано грунта ровно столько, сколько нужно, ни больше, ни меньше. Это даст помимо всего огромную экономию.
Инженер и прораб прошли вдоль всего коридора, тщательно проверяя сдвоенные и строенные приборы, похожие на большие будильники. Убедившись, что все они работают нормально, повернули обратно. Их шаги гулко отдавались под сводами тоннеля. Покинув подземелье, снова заперли массивную дверь. Караджан набрал на замке шифр и до тех пор вращал колесо на двери, пока не раздался щелчок. В конце вспомогательного тоннеля величиной с блюдце светился выход. Подниматься вверх было тяжело, и они потратили минут десять, пока дошли. Караджан сдал в караульное помещение ключи и в специальной тетради оставил запись: