…Ехали по Пушкинской. Несмотря на ранний час, движение было интенсивное, и шофер никак не мог разогнать машину. То и дело приходилось останавливаться у светофоров. Едва загорался зеленый свет, вся армада автомобилей, взревев и выбросив синее облако выхлопных газов, срывалась с места. Как только миновали кольцевую дорогу, шофер поддал газу. «Москвич» вначале приотстал, потом стал быстро нагонять.
Амир Равнак смотрел на проносящиеся мимо хлопковые поля, сады, беленые домики с шиферными крышами и в знак того, что внимательно слушает собеседника, время от времени кивал головой.
— Вот бы о ком тебе книгу написать, — сказал Файзулла Ахмедович, как бы подытоживая свой рассказ.
Когда речь заходила о литературе, о книгах, Амир Равнак оживлялся. У него была богатейшая библиотека, которую он постоянно пополнял. Букинисты города знали его страсть к книгам, оставляли для него старинные издания. Так попало к нему и несколько манускриптов.
— Книги разных эпох — это звенья общей цепи, — задумчиво проговорил Амир Равнак. — К сожалению, не все это понимают. Недавно мне удалось приобрести редкую книгу. Прочел ее и раз, и другой, но смысла так и не уловил. Большинство символов, к которым прибегает автор, остались для меня загадкой. Словом, я оказался в положении, о котором нам не без иронии поведал Авиценна. Он говорит, что вначале хорошо изучил логику, естествознание, математику. И только после этого приступил к постижению теологии. Несколько раз прочитал книги Арастуна «Мабаъда-ат-та-биа» и «Метафизику». Однако ничего в них не понял. В один из дней он направился к торговцам древними свитками. У входа в лавку стоял продавец и, держа в руках потрепанную книгу в старом переплете, взахлеб расхваливал ее. Он сразу заметил заинтересованность Авиценны и, обращаясь к нему, сказал: «Купите эту книгу, отдам дешевле, чем она стоит, — ее хозяин в нужде». Авиценна взял книгу в руки и возликовал в душе, увидев, что это произведение Абу Насра Фараби, толкующее смысл книги Арастуна. Купил книгу за три дирхема и заспешил домой. А придя, тотчас углубился в чтение. «Я почти на память помнил книгу Арастуна, и потому ее смысл мне ныне стал понятен, — пишет Авиценна. — Я возблагодарил аллаха, что он ниспослал мне такую книгу, и на второй день раздал милостыню нищим…» Я согласен с Авиценной: чтобы понять одного серьезного философа, мы должны знать произведения многих авторов, творивших до него. Вот почему я собираю старинные манускрипты…
— Этот величайший мыслитель сказал, что зрелость дерева определяют по плодам, зрелость человека — по делам. Хотелось бы посоветовать тем, кто еще не дал никаких плодов, но гонится за чинами, почитать «Сиесат ал адания» и «Сийрат ул-Фозила», — с жаром подхватил Файзулла Ахмедович.
— Об Авиценне, Фараби написано много. И все-таки их значение в развитии мировой культуры еще до конца не осмыслено. Недавно о них написал книгу один английский ученый. Он высоко оценивает их значение.
— По-моему, писателю, философу самую верную оценку может вынести родной народ, соотечественники, — возразил Файзулла Ахмедович. — Не столь уж важно, что скажет какой-нибудь мистер Литтон о Фараби или Ибн Сине. Важно, как относится к их творениям родной народ.
Некоторое время ехали молча. Проезжали через новый поселок какого-то совхоза. Аккуратные коттеджи со всех сторон были оплетены виноградными лозами. Дорожки, ведущие к верандам, обсажены розами. Возле одного из домов стоял грузовик, с него сгружали вещи.
Амир Равнак кивнул за окно:
— Глядишь на такое — и душа радуется. Но оценить это способен лишь тот, кто видел трудности, через которые мы прошли… Помню, когда вернулся с войны, сам месил глину, сам делал катыши и своими руками строил себе дом. Месяц искал гвозди: ходил из магазина в магазин, из кишлака в кишлак. Наконец в одном маленьком магазине купил немного гвоздей за огромные деньги — будто они из золота. Окна, двери тоже купил по бешеной цене у частников. А нынче?.. Не подумайте, что говорю это из зависти к молодежи, которая вселяется в готовые квартиры. Так оно и должно быть. Мы воевали, победили, чтобы наши дети, наши потомки жили в комфорте, домах, где много воздуха и солнца… Только хочется, чтобы они знали, как недешево досталась нам эта жизнь…