Приехав домой, Кимсанхон приняла ванну и прилегла на диван. Не заметила, как уснула. Она не слышала, когда возвратился с работы муж. Лишь утром, когда Каризода невзначай загремел на кухне кастрюлей, вскочила, протирая глаза. Плед с нее сполз на пол. Она поняла, что это он укрыл ее ночью и, боясь разбудить, лег отдельно. Кимсанхон уткнулась лицом в коленки и заплакала. Ощутив на плече прикосновение, вздрогнула, как от удара тока.
— Что с тобой? — спросил муж.
— Вы… Вы суфи, святоша!.. Вы не замечаете, что я женщина!
Каризода сел на краешек дивана, погладил ее по голове:
— Чем ты расстроена? Ведь я тебя ничем не обидел.
Она порывисто обернулась, откинув назад волосы. Глаза ее были полны слез. Она ткнулась лицом ему в грудь и расплакалась пуще прежнего.
— Лучше бы обидели!.. — с трудом выговаривала, захлебываясь слезами. — Лучше бы избили!.. Я этого стою… Стою!..
Каризода прежде работал главным бухгалтером в институте. Зная его легковерность и простоватость, некоторые до небес превозносили его способности. Ахая и охая, восторгались, какой он хороший человек. Беззастенчиво льстили, уверяя, что жизнь в институте замерла бы, не будь он главным бухгалтером.
Поначалу Каризода сознавал, что ничем, в сущности, не отличается от других, но комплименты были сладостны. Потом пришла мысль: может, он чересчур скромен, принижает свои достоинства? Есть же пословица: «Не говори о себе сам, лучше послушай, что люди о тебе скажут». И постепенно Каризода становился все высокомернее, ходил, выпятив горделиво живот, не замечая, что похож на детскую надувную игрушку — стоит проткнуть, и она потеряет всякий вид.
Именно таким он себя и ощутил — надувной игрушкой, из которой выпустили воздух: едва ему исполнилось шестьдесят, его скоренько спровадили на пенсию, не давая, как говорится, дыне перезреть.
Юбилей Каризода отмечали в райпищеторговской столовой. Он пригласил и своего давнего знакомого Киемходжу Хазратова. Киемходжа привел с собой Кимсанхон. На этом вечере Каризода и познакомился с ней…
Сейчас Каризода работает там же — простым бухгалтером. И многие из тех, что недавно пели ему дифирамбы, потеряли к нему всякий интерес. Встретив на улице, делают вид, что не заметили… Эх, жизнь — штука мудреная! Хоть пуд соли съешь с людьми, а все же до конца их не узнаешь. Приходит сейчас Каризода на работу и неловко чувствует себя. За людей стыдно. И за себя тоже. Столько лет обманывался…
Размышляя об этом, Каризода гладил легкой, как щепа, рукой волосы жены. Она успокоилась и только время от времени глубоко вздыхала. Не поднимая головы, взяла его ладонь и прижала к мокрой щеке:
— Каризода-ака, давай уедем отсюда!..
— Куда?
— В Наманган.
— Зачем? Разве тут плохо?
— Плохо! Мне очень плохо!..
— Чем же?
Кимсанхон выпрямилась, опершись руками о его колени, и посмотрела ему в глаза:
— Каризода-ака, вы такой добрый… Вы меня ни о чем не расспрашиваете… Вам не интересно, да?.. Вы же не знаете, какая я!.. О господи…
— Знаю, — сухо сказал Каризода. — Для этого не нужно особой проницательности. Достаточно знать, что ты была близко знакома с Киемходжой Хазратовым… Но теперь ты моя жена.. Отныне все будет по-другому. Теперь и я не тот, кем был. Мы оба все начнем заново…
Кимсанхон схватила его за плечи:
— Прошу вас, уедем! Чтобы заново — надо уехать!..
Каризода долго сидел молча, внимательно разглядывая жену, будто хотел что-то прочесть в ее глазах, и сказал:
— Сделаем, как тебе лучше…
XV
ПЕРВЫЙ ЭКЗАМЕН
Странно устроен человек. Иногда как чуда ожидает исполнения какого-то желания. Кажется, если оно исполнится, он будет самым счастливым на свете. Но стоит мечтам стать реальностью, возникает ощущение, что ничего особенного и не произошло. Все так и должно быть. И удивляться тут нечему. Приятно, конечно, но не плясать же, идя по улице…
Сегодня Гулгун получила «хор» по химии. Выйдя из аудитории, она протиснулась сквозь толпу приникших к двери абитуриентов и оказалась в объятиях Таманно и Тасанно. Они пришли вместе с Гулгун и, пока она сдавала свой первый экзамен, то прогуливались по институтскому парку, то ходили взад-вперед по коридору, от волнения не находя себе места. По сияющему лицу Гулгун девушки поняли, что она сдала экзамен, и без расспросов кинулись поздравлять. Те, кому еще предстояло зайти в эту аудиторию, смотрели на нее с восхищением и немножечко с завистью. Спрашивали, строги ли экзаменаторы, какие вопросы ей попались, что получила, есть ли возможность пользоваться шпаргалками. Гулгун не успевала отвечать. Таманно и Тасанно подхватили ее с обеих сторон под руки и потащили на улицу, где ярко сияло солнце, легкий ветерок шелестел листвой, в кронах деревьев громко щебетали птицы.