— Рассказывай, — велела Таманно, когда они медленно направились по тротуару.
— Что рассказывать… — пожала плечами Гулгун и смущенно улыбнулась. — Ой, девочки, когда шла на экзамен, думала, ни за что не сдам эту мудреную химию. И вдруг «хор»!
— Поздравляем, поздравляем, — сказали Таманно и Тасанно и поцеловали ее одна в правую щеку, другая в левую.
А Гулгун вдруг взгрустнулось. Радость первых минут сменилась легким разочарованием. «Стоило еще чуть-чуть постараться, и, может, получила бы пятерку», — подумала Гулгун, а вслух сказала:
— Спасибо вам, девочки. Вы мне столько помогли. Я бы без вас не смогла подготовиться…
Подружки привели Гулгун в сквер. Зашли в кафе-мороженое, расположенное на круглом пятачке под брезентовым тентом, и заняли столик.
— Твой первый успех полагается обмыть! — сказала Таманно и принесла по порции пломбира и бокалу шампанского, в котором плясали пузырьки.
Сестры были приглашены куда-то в гости. Они звали с собой Гулгун, но она, сославшись на усталость, отказалась. Все предыдущие дни она ни разу не выспалась. И сейчас ей больше всего хотелось прийти поскорее домой, упасть на кушетку и всласть поспать. Сегодня можно это себе позволить. А там опять — сидеть до глубокой ночи, готовиться к экзаменам по физике и литературе…
Но, оставшись одна, Гулгун решила погулять по тенистым и тихим аллеям сквера. Прохладный ветерок снимал усталость. В кустах ссорились воробьи. В воздухе мелькали золотистые пики солнечных лучей, которым удавалось пробить зеленый шатер сомкнувшихся вверху платанов. Там, где они падали, вспыхивал и пропадал яркий пятачок. Аллея была усыпана такими пятачками, словно по ней только что прошли жених с невестой, которых осыпали пригоршнями денег, чтобы они до самой старости прожили счастливо и в достатке.
Гулгун вспомнила Караджана-ака. Он знает, что у нее сегодня первый экзамен. Может, даже волнуется. Гулгун улыбнулась. Когда виделись в последний раз, обещал приехать поболеть, если удастся. Не приехал. Разве просто бросить такую работу… Интересно, почувствовал он что-нибудь, когда она, получив «хор», радостная вышла из аудитории? Конечно, должно же ему как-то передаться ее состояние. Наверное, у него вздрогнуло и сильно забилось сердце…
С того момента, как Караджан-ака остановил их машины на горной дороге, не было дня, чтобы Гулгун о нем не думала. Читает книгу — он перед глазами. Слушает вечером Тасанно, а сама думает: «Что сейчас делает Караджан-ака? Ломает голову над чертежами? Или в гостях у кого сидит? А может, обо мне вспоминает?..» И снова, в который раз, до малейших подробностей воскресает в памяти тот день, когда она поехала в Ташкент.
Хайрулло вел машину, а она и Таманно сидели на заднем сиденье. Шутили, смеялись, дружно ахали, восторгаясь картинами, которые открывались за каждым поворотом дороги. Первую остановку сделали в Ходжакенте около чайханы, расположенной под тысячелетними чинарами. Перекусили и осушили несколько чайников чаю. Амир Равнак вдруг вспомнил, что тут неподалеку находятся пещеры, в которых в незапамятные времена жили отшельники, ушедшие от мирской суеты замаливать грехи людей. Он предложил прогуляться к этим пещерам, и они всей гурьбой стали карабкаться в гору. Хайрулло взял Гулгун за руку, чтобы помочь ей. Они первыми пришли к пещерам.
Никто не догадался бы, что здесь кто-то жил, если бы не странные надписи на стенах, прочесть которые могут только специалисты. А в глубине, там, куда едва доходит свет, на стенах виднелись изображения животных. Олени, быки, барсы… Кто-то выцарапывал их на граните острым предметом. Сколько же веков назад жили эти люди, пославшие нам привет из своего далека? От рисунков веяло множеством тайн. Они долго стояли, глядя на них, и никто не произнес ни слова. Хотелось смотреть молча, как в музее…
Идти вниз было легче. У родника задержались. Умылись и напились, черпая воду ладонями.
Когда стали рассаживаться в машины, Мархаматхон сказала, что ей скучно ехать с мужчинами, которые только и знают толковать о делах. «Стоит Музаффарову и Амиру Равнаку оказаться вместе, от них и слова путного не услышишь, они только и знают философствовать да о международном положении талдычить», — посетовала она. И, забрав из «Волги» жакет и сверток с самсой, Мархаматхон пересела в «Москвич». Тут уж Гулгун с Таманно скучать ей не дали. Хайрулло даже приемник выключил, чтобы эстрадная музыка не мешала их веселому разговору.