В предвечернем небе разгорелся жестокий бой.
И тут от замыкающей группы бомбовозов отделилась девятка одномоторных машин какой-то незнакомой конструкции. Войдя в пике, они устремились к земле. Степанов мельком увидел похожие на лапти шасси, изогнутые в центре крылья и горбатый плексигласовый фонарь, закрывавший пилотскую кабину.
Все случилось так неожиданно, что «чатос» не успели что-либо предпринять. В дыму разорвавшихся бомб слились небо и земля. Выйдя из пике, фашисты вновь устремились вниз. К земле протянулись их пулеметные трассы.
«Что за самолет? Истребитель? Бомбардировщик?» — недоумевал Степанов. Фашисты с бреющего полета полосовали огнем пространство между Сан-Бласом и Кампильо, куда от Теруэля выдвигались две колонны войскмятежников. Видно, они хотели разорвать кольцо окружения.
«Чато» Евгения Степанова сближался на встречно-пересекающемся курсе с незнакомой машиной. В прицел вписалась горбатая пилотская кабина. Евгений, надавив гашетки пулемета, рванул ручку управления на себя и проскочил над фашистом. В то же мгновение пущенная вдогонку ему пулеметная очередь разнесла доску приборов истребителя. Одна из пуль разорвала рукав летной куртки. «Чудом жив остался, — мелькнуло в голове. — Значит, там кроме пилота еще и стрелок…»
Только на следующий день летчики узнали, что фашисты применили в этом бою впервые новые немецкие пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87»…
Быстро темнело. Сбросив бомбовый груз, «савойи» и «юнкерсы» стали уходить из района боя. «Пора и нам», — направляя истребитель на юго-восток, решил Евгений.
Возвращение на Баракас было не из легких. Едва «чатос» прошли траверз Сариона, как у летевшего слева от Степанова Семена Евтихова кончилось горючее. Круто снижаясь, он направил истребитель к узкой впадине между гор.
Дав сигнал Санбудио продолжать полет одному, Евгений развернул свою машину вслед за идущим на вынужденную посадку самолетом. Подняв тучу снега, «ча-то» после короткой пробежки остановился. Кажется, все обошлось благополучно. Евгений пронесся еще раз над Евтиховым, запоминая место, и направился к Баракасу.
Показалась гора с раздвоенной вершиной, за которой находились Баракас и Эльторо. Совсем близко родной аэродром. Но тут впереди и ниже себя Евгений увидел планирующий с остановившимся мотором самолет Санбудио. «Скоро и моя очередь, не дотяну до Барака-са». Но мотор продолжал работать, и вскоре в сумеречной дымке он увидел посадочную полосу, на которой горели смоченные бензином куски пакли. Их ждали.
И тут мотор остановился. Кончилось горючее. Хотя Степанов внутренне давно был готов к этому, наступившая тишина давящей тяжестью навалилась на плечи. Угрожающе быстро таяла высота. Откатились в сторону манящие посадочные огни. Евгений понял, что до аэродрома ему не дотянуть…
Кругом в сгустившемся сумраке торчали зубчатыепики скал. Он знал — в воздухе нельзя остановиться и подумать. В такие моменты летчик обязан предельно собраться и уловить то мгновение, которое может спасти его самого и машину. Нужно было немногое: найти небольшую заснеженную площадку. А внизу уже ничего не было видно…
Взяв на себя ручку управления, он с напряжением ожидал момента встречи с землей. Терявший скорость «чато», всегда такой послушный, а теперь вдруг ставший тяжелым и неуклюжим, все хуже реагировал на действия рулей.
Толчок. Словно налетев на какое-то невидимое препятствие, истребитель резко замедлил бег, уткнулс-я в землю мотором и опрокинулся на спину. Слух Евгения больно резанул треск сломавшихся от удара о землю — киля и руля поворота.
Повиснув на ремнях вниз головой, Степанов на время потерял ощущение пространства. Прежде всего надо было освободиться от ремней. Левой рукой он откинул замыкающую скобу, но попытка выбраться из притиснутой к снегу кабины не удалась. Евгений вдруг почувствовал, что силы оставляют его.
Несколько минут он не двигался, затем сквозь плотный снег услышал голоса. Фюзеляж лежащего на спине истребителя неожиданно приподнялся, и Евгений, не успев ухватиться за борта кабины, упал на снег. Кто-то наклонился над ним. Вокруг самолета стояли люди с зажженными фонарями. Евгений узнал Энрике, Сюсю-калова и Горохова, дальше толпились жители Баракаса, сбежавшиеся к месту аварии.
Евгений молча посмотрел на опрокинутый вверх колесами самолет, и, словно прочитав его мысли, Энрике поспешил заверить командира:
— К утру подлечим «чато».
— Родригес сел? — это было первое, что спросил Евгений.
— Все муй бьен! — ответил Никита Сюсюкалов. — Родригес с экипажем, Сидоренко и Попов находятся у Рохо.
— Евтихов и Санбудио пошли на вынужденную посадку. Надо послать к ним людей и горючее.
— Ты видел, как они сели?
— Да, по-моему, благополучно. А вообще, ребята, все хорошо, что хорошо кончается. Пошли на КП.
Как только они вошли, требовательно загудел зуммер телефона. Звонил с Харики Птухин. Он обрадовался, услышав голос Евгения.
— Передай ребятам — час назад кольцо окружения вокруг Теруэля замкнулось. И еще — экипаж Р-зета доставил очень ценные данные. Генерал Рохо благодарит всех вас за прикрытие разведчика. Он видел, как «ча-тос» над Кампильо и Сан-Бласом дрались с фашистами.
— Понял.
— Санбудио и Евтихова уже подобрали танкисты. Они целы и невредимы, — продолжал Птухин, — с минуты на минуту должны быть на Баракасе. А с ними… впрочем, сам увидишь!
— Что на завтра?
— Как всегда — готовность номер один! — засмеялся генерал.
Едва Степанов положил телефонную трубку, как дверь отворилась. На пороге возникла какая-то фигура, укутанная в зеленое армейское одеяло Евгений еще не успел сообразить, кто же это, как за спиной вошедшего показались Евтихов и Санбудио.
— Карамба, мой капитан! Неужели я так изменился в этом чертовом госпитале, что меня уже и узнать нельзя? Может быть, и моя Виолетта откажется от меня? — закричал майор Альфонсо, сбрасывая одеяло.
— Альфонсо! Ребята! — только и выговорил Степанов.
Он почувствовал, как все трудное и страшное, что он пережил в этот день, постепенно уходит в сторону…
Под нами снега и горы
24 декабря, на восьмой день ожесточенных боев, республиканские войска начали штурм Теруэля.
Сидя в кабине истребителя, Евгений Степанов старался ни о чем не думать и насладиться короткими мгновениями отдыха Через несколько минут «чатос» пойдут на сопровождение бомбардировщиков. Курс — Теруэль Объект удара — монастырь Санта-Клара, в котором укрылось несколько тысяч мятежников.
Взлетела ракета, и почти тут же над аэродромом показались Р-зеты. Одна за другой ушли в воздух эскадрильи Сюсюкалова и Дуарте Когда на землю опал поднятыйвинтами истребителей снежный вихрь, взлетели Евгений Степанов, Роман Льоренте и Муньос.
Показался горящий Теруэль. Ведущий бомбардировщиков капитан Алонсо качнул крыльями: «Внимание!» Впереди нарастали массивные строения монастыря.
На земле кипел не прекращавшийся ни днем, ни ночью бой. По узким улицам города ползли квадратные коробки танков. На крышах прилегавших к монастырю Изданий Евгений заметил республиканских солдат. В воздух взметнулись сигнальные ракеты, обозначавшие линию боевого соприкосновения с противником…
Под огнем зениток, прорываясь сквозь стену дыма и пламени, Р-зеты делали заход за заходом на цель. Когда были сброшены последние бомбы, ярко вспыхнула машина с бортовым номером «тринадцать». На развороте в мотор самолета попал снаряд, и он остановился. Видимо, у Р-зета заклинило рули, и горящая машина планировала к скату высоты за городом, на которой находились фашисты. Ударившись о землю, Р-зет подпрыгнул, пробежал не больше полусотни метров и, завязнув колесами в снегу, остановился. Тотчас же к нему из окопов кинулись фашисты.
Видевший все это Степанов бросил свой истребитель вниз. Вместе с ним на помощь экипажу Р-зета устремились Льоренте и Муньос. Они пронеслись над траншеями противника, и огонь их пулеметов прижал мятежников к земле. Одновременно из задней кабины бомбардировщика брызнул огонь турельного пулемета: как видно, экипаж Р-зета не собирался дешево отдавать свою жизнь.