— Позиция подготовлена, босс. Инструмент тоже.
— Будь там к ночи. Работаешь после 00–30. Как только Цель выйдет на балкон, — Фридрих говорил медленно и четко, чтоб снайпер-квенд, недавно перебравшийся в столицу, все хорошо понял, — Не убиваешь. Пуля должна ударить в стену в сантиметре от его лица.
Часть 7
Красная Матока. Глава 4. Штурм Губербашни
Кундушаук слышал в окно как далеко на Мрабамаише эхом гуляет звук фейерверков и стрельбы в воздух, видел как в послезакатном небе над центром Файдазавада расцветали пышные цветы огней и искр. Там на его деньги праздновали торжество Сауты, ее Матоку. Вечерние газеты пели ей гимны и лепили сладкие прогнозы, каким блистательным будет ее правление. С ней целовались и обнимались городские власти, бизнес, интеллигенция, ей слали приветствия мэры и ратуши крупных и мелких городов, о полной поддержке ее реформ заявляли видные аристократические дома. Только Кундушаук был лишним на этой веселухе. Царица ни словом не упоминала его в своих речах, о нем молчали газеты, она не звонила ему. И была не в сети, когда попытался позвонить он сам.
Где те самые переговоры, которые обещал Кларк? Где раздел сфер влияния? Пока что все выглядит так, будто она берет себе весь выигрыш целиком и не собирается делиться. Что с ним будет теперь? Хозяин Стальпрома сидел за своим столом в офисе на заводе, сжав виски, уставившись в точку. Он для нее угроза? Она от него избавится? Позволит жить как жил и остаться в бизнесе? Или впереди изгнание и забвение? Или убьет?
Что будет с его компанией, с производством, с его персоналом, которого шестьдесят тысяч человек? Большинство из них не имело никакого отношения к бунту и все эти дни просто работали. Пойдут по миру? И что станется с бойцами самообороны? С теми кто штурмовал склады, взял в руки оружие, с теми у кого на руках кровь? Повесят? Разоружат и на каторгу? Никаких даже намеков на формирование на их основе обещанной милиции из Цитадели не прозвучало…
Позвонил Снейл, сказал, что его знакомцы подглядели в ГУВПе проект регламента проведения выборов — там один дворянский голос равен трем купеческим и десяти простонародным. При таком раскладе у партии Важибы будет больше половины голосов в будущем парламенте. Снейлу с Кундушауком и за двадцать процентов мест еще придется попотеть. Это если к выборам допустят.
Свой источник Кундушаука скинул ему из ГУВПа проект земельной реформы — дворяне лишатся кастовых привилегий, но останутся землевладельцами. Это вобщем-то отменяет реформу. У дворян нет денег для индустриализации своих плантаций, будут и дальше тянуть жилы из крестьян, не станут покупать сельхозтехнику, какой собирался оснащать деревни Кундушаук.
Была уже полночь, давно вроде стихли фейерверки, но вдруг снова пошло бабахать сначала далеко на Барамумбе, а потом и совсем рядом на Барагуве. Много и плотно стреляли, раскатисто рокотали пулеметы. Перепились что-ли? Сейчас еще друг дружку повалят. Набрал номер Стерка:
— Что у тебя там за бардак со стрельбой? Что не спите?
— На нас напали, шеф! По полной схеме! — В телефоне льва ахали винтовки и орали мужики, — Обстреляли минометами. Важибовцы атаковали батальон на Барамумбе, убит комбат. На Барагуве при поддержке минометов и пулеметов со стороны Башни наступает пехота — форма армейская полевая. Это не курсанты. Это с фронта. И Кивулиока говорит, ее атаковали курсанты на Барамани. Доложу позже подробности. Пока обороняем свои позиции.
Кундушаук уставился вытаращенными глазами в стену — вот так быстро⁈ Сразу избавится? Пока праздновали всем городом Матоку, стянула в столицу какие-то отряды с фронта? Сжав трубку позвонил, подняв среди ночи Стиву Кларку:
— Саута обманула! Привезла еще военных! На моих самооборонцев напали по всему центру! Нет никаких переговоров — она решила от нас избавиться! Я не сдамся!
— Подожди! Успокойся! — Кларк приходил постепенно в себя спросонья, — Это какая-то провокация. Может спьяну солдатня стреляет… Мы обо всем договорились с Маринез. Твой Стальпром получит кучу госзаказов, Барбен останется премьером. Самооборонщики будут милицией. Не дергайся сейчас. Подожди до утра. Я утром свяжусь с тобой.
Легко ему там говорить подождать, — Кундушаук нервно шагал из угла в угол кабинета, — а если они сговорились? Если прогрессоры просто попользовались им, его бойцами и деньгами? А теперь будут сливать как отработанный материал?
Тяжко дыша вышел на балкон. На Барагуве вроде попритихло. Стерк написал в чат, что первые атаки отбили на всех направлениях, но у важибовцев и вояк продолжается движняк. Кундушаук видел, как горят несколько домов впереди, слышал редкие одиночные выстрелы. Ночь казалась железной и какой-то тяжелой, давящей. В лицо дунул ледяной ветер, казалось, уже пахший снегом, прогнавший по коже мурашки холода и тревоги. Справа у виска блеснуло как молнией, в стену рядом с ним прямо у головы будто вбили громко и хлестко гвоздь, брызнула из кирпичей крошка. Шеф Стальпрома опешил и застыл, словно проглотил металлический штырь, круглыми глазами глядя на выбоину в стене, из который шли дым и пыль. Почувствовал, как его толкали и сгибали чьи-то сильные руки, волокли с балкона в кабинет — охранники оттащили его в глубину комнаты, задернули шторы, потушили большой свет, оставив лампадку на столе. Бормоча как заклинание «Я не сдамся», Кундушаук сидя на паркете, укрывшись от окна столом и креслом, дрожащей рукой нашарил мобильник в кармане, набрал Стерка: