Маат, трахавшаяся с Тором, сходившаяся и расходившаяся с ним несчетно раз в молодые годы, мало от него при этом зависела. Когда Тор был вроде как убит в сражении под Гротхиллом, для Джессики удачно все срослось с генералом Уоллосом. Джонсон прекрасно ужился с ее огнем и буйным нравом, подарил ей 22 года счастья и благополучия, многому научил и вымостил ей дорожку на политический Олимп. Лилит все эти годы одна против всех, идет по краям бездны, на волосок от гибели. Маат, пожалуй, только раз за эти годы дышала запахом Смерти, — по ее, Лилит, воле, втянутая в битву со Страхом десять лет назад.
— Очень горько без Джонсона, — вдруг осеклась после еще фужера Маат, прекратив свои свежие сплетни про шоубиз, — И тревожно. Так-то все спокойно, ничего не грозит вроде. Но без него, как голая в степи.
— Почему он ушел? — Маринез, хлебнула вина, — У нас все готово было для оцифровки. Пожил бы еще, поработал, повыигрывал.
— Он не хотел такой «жизни». Он при всех своих «высоких нравственных», был фанат именно чувствовать жизнь. Секс, вкус, музыка, тактиль… Ему без этого не надо ничего. Я не смогла его убедить. И не захотела. Это не честно было бы. Только ради себя и своего спокойствия заставлять его принять то, что ему не надо. Отпустила.
— Тора вспоминаешь или все? — Лилит уткнула глаза в фужер, чтоб не пугая пристальным взглядом, в отражении видеть выражение лица подруги, — Я уже лицо Волоса не вижу во сне как раньше.
— Не хочется, но бывает, — Джессику передернуло, ей явно стало не приятно, — Он всех предал. Когда его «убили» в первый раз, он хоть ушел героем. Я десять лет о нем рыдала в подушку… А он, оказывается, прятался, бандитствовал, никак меня не оповестил. Или забыл меня, или струсил. Генерала моего боялся… А потом в Медвежьегорске так всех нас предал. Ладно, что нас. Но и друзей своих всех и наставников. Ему так все там верили. Ужасно обидно было, что он так сломался… Когда его взорвали там в бункере, мне легче стало.
— Ты многое не знаешь, — Лилит ковыряла вилкой в остатках на тарелке, — Он был в безвыходной ситуации. Без ПВО под прессом гаммовских ВВС. Он только так мог спасти своих сорок тысяч волков. Иначе бы их просто сожгли в чистом поле без всякого сражения. А потом, там, в Медвежьегорске, он был в курсе про ваших убийц. Сам убрал охрану, остался специально в бункере один, чтоб погибнуть и закрыть вопрос. Приказал волкам после своей гибели сразу присягать Ягуару. Вообще-то вы тогда победили во многом при его помощи. Его игры с Гаммой а потом и гибель, помогли вам без боя и потерь занять весь Медвежий лес и выйти к Панде. Просто его игра могла выгореть только если никому не говорить. И если погибнуть в конце. Он осознанно пожертвовал собой. Те, кто отдали жизнь на Кобре и по всем другим фронтам, вряд ли могут сказать, что их жизнь настолько дорого обошлась врагу. Правда, Ему пришлось жертвовать не только жизнь, но и честь.
— Откуда все это знаешь?
— Это точно так. С ним был рядом Бр в последний день. Он мне все рассказал, — Лилит прямо и внимательно смотрела на Маат, готовясь ударить, надеясь, что сильная и выдержит, — Бр приезжал в Мановах после этого, привез кое-что для тебя. Сказал отдать, когда Уоллос уйдет. Пойдем. Покажу.
Встала и повела ее вниз по лестнице в подвал, в потемках медленно ступали по ступенькам, держась за каменные стены. Спустились в небольшой зал с колоннами, эпическими барельефами и рунами на стенах.
— Это убранство тут от съемок кино осталось. Фильм про регнарек и все такое, — Лилит вела Маат в центр зала, где в приглушенном свете медицинских приборов жизнеобеспечения на каменной плите, украшенной ликами северных богов, колесницами и молниями, лежала капсула медбокса реанимации, — Смотри. Узнаешь?
Под стеклом в синем свете белело лицо Тора с торчащей светлой бородкой, мощным и покатым как танковая башня лбом, крупным рельефным носом и большими серыми глазами. Маат в ступоре застыла, не отрывая глаз от сильных широких плеч могучего воина, прокаченной груди, волевого твердокаменного лица.