С прилетевшим крейсером возились уже вареные и полусонные техники, стоял курил под навесиком уже тоже вялый и вштыренный жарой экипаж.
На контроле, пока солдаты шмонали его карманы и сумку, офицер миротворцев долго и внимательно разглядывал документы Лео — удостоверение сотрудника Lion, и договор с Сенатской комиссией по гуманитарным вопросам, на основании которого он прикомандирован к Красному Ордену. Единственный космодром на Иксе по загруженности не тянул даже на самый провинциальный. По Сенатскому Закону, которым регламентировался весь межгалактический проект по подготовке Планеты Х к Великому Открытию, все контакты местного населения с инопланетянами строго ограничены. Запрещена посадка здесь для всех видов транспорта кроме десятка кораблей в год, которыми снабжается бригада миротворцев. Разные «прикомандированные» по другим ведомствам кроме военного — невиданная редкость. Так или иначе прилететь на Х можно только через этот космодромчик при главной базе миротворческой бригады посреди огромной необитаемой пустыни Мжангвы, куда местные не могут добраться физически.
Удовлетворившись бумажками, офицер кивнул Лео в сторону вертолета, в трехстах метрах вяло крутившего винтами:
— Дуй туда, одного тебя ждут.
Быстрым шагом, уже тяжко дыша от непривычной жары, одолел расстояние, поднялся по трапу, чуть не кончив, почуяв внутри кондей и окунувшись в сумерки салона, расслабив уставшие щуриться на слепящем солнце глаза. Бросил под ноги свой баульчик. В креслах дремали еще пять мордоворотов в мабутах и берцах, с огромным вещмешками, явно миротворцы. Вертушка дернулась и пошла вверх, раскачиваясь в горячих вихрях. Впереди пять часов ходу до батальона Восток, Лео, вытянув ноги, повернулся к окну, знакомиться с пейзажами.
Внизу плыли плоские, слегка порезанные линиями барханов, продуваемые пыльными ветрами ржавые бесконечные пески без единой живой твари. Лео вдруг ясно и четко ощутил тоску уровня за шкалой, безысходное и беспросветное чувство катастрофы. Ему из этой жопы не выбраться. Никогда больше не увидеть огни Лос-Парадайса или хотя бы Эльдорадо. И даже в лесу может больше не придется побывать, и до конца дней не услышать шум моря. Вспоминал, что такое же чувствовал только раз в жизни — двенадцать лет назад, когда восемнадцатилетним мудаком вляпался с тремя друзьями идиотами, решив ограбить инкассаторов в родном Байлоне на Альфе. План был тоже дурной, и все пошло не по плану. Охранники вскинулись и стали шмалять. Одного кореша подстрелили, двое дали стрекача, а Лео оказался приперт к стенке и его явно решили взять живьем, чтоб посадить на дохренища лет. В башке что-то перемкнуло, он тогда бросился на инкассатора, свалив на асфальт и вывернув пистолет. Стрелять не умел, но почему-то попал с двух выстрелов в двоих охранников, не помня себя рванул их сумку с наликом и помчался по узкому проулку, понесся дворами, слыша позади полицейские сирены. Бежал и слышал как колотится сердце и наливается чугуном голова, осознавая тяжесть содеянного и последствий. Вот как можно за несколько секунд перечеркнуть себе жизнь и отменить все хорошее, что только могло случиться. Впереди только бега, нычки, потом все равно однажды арест и вечная каторга. Ноги подкашивались и коченели, кровь стыла и в глазах мельтешил какой-то песок.
За окном кстати уже песка почти не было, стелились черные и коричневые каменистые равнины, местами утыканные редкими мелкими кустами. Мотогорофа, — вспоминал Лео название этого дерьма из выученного за время перелета атласа Икса. Так и означает «Горячая Равнина» на языке местных гизов, то есть смуглых.
Сели в батальоне Восток к вечеру, с чужаком «из львов» никто особо не общался. Отправили в пустую столовку, где накормили кашей с мясом, лепешкой и чаем. Потом показали чулан, где типа спать на мешках до утра. Чуть свет вышел на площадку, где было еще прохладно, пристроился в беседке покурить, глядя как готовят на старт вертолет до Екунды. Проходившие мимо бойцы стреляли у него сигареты, но разговоров избегали. Солнце резко и жарко поднялось над горизонтом залив все вокруг золотом. Лео вспоминал, как выкручивался тогда, в Байлоне…
Спрятавшись в каком-то подвале, сидя на ржавых трубах, резко и жарко осознал, что прежняя жизнь бесповоротно закончилась, он не станет студентом а потом доктором, как мечтал. Он теперь бандит. Грабитель и убийца. И надо как-то устраиваться. На территории самыми крутыми были парни из движения Пумы. Кого-то оттуда он мельком знал. К нему и пошел, поклонившись инкассаторской сумкой. Свезло ему тогда. Конечно, к Пуме прибиться это было больно. У них там отбор жестокий… Но зато его парням всегда достается все самое вкусное. Еще удачно сложилось, что те двое охранников выжили. Короче, отмазала его братва и приняла к себе, шестеркой, подай принеси, заткнись. Но это намного лучше каторги.