Так развлекаясь, временами, упиралась угольками своих глаз в Тембеза. Тот торчал из ночи, выхваченный огнем, светясь лицом плотно перетянутым мощными морщинами, как скомканное одеяло, острыми ушками, торчавшими из-за седых висков, широким узким улыбчивым ртом с тонкими кривыми губами. Тоже мятая шапка из намотанной вокруг головы тряпки. Карие глазки соревновались с костром в пронзительности и подвижности. Хитрый старик… но вроде светлый.
Днем ехали, поднимая за собой длинный и непроглядный хвост густой пыли. Гнали как могли по такой дороге, инопланетные джипы выжимали километров шестьдесят, ветер рвал-массировал Шауке черные космы, обдувал и обжаривал лицо, бросал в рот мелкий песок. Солнце палило из зенита, заливая медно-золотым светом бесконечные ровные просторы Мотогорофы. Название этой раскаленной огромной сковороды, на которой боги жарили человечьи и прочие яйца, на старой гизе так и означало «Огненная Равнина».
От песка и жухлой тощей травы на земле поднимался зыбкий пар, переливавшийся на солнце как хрусталь. В дымке вдалеке маячили рогатые антилопы и длинные жирафы. Над всем этим стоял недвижимо без облачка ярко синий купол неба.
Для второй ночевки встали у высохшей реки, на взгорке. Дрова кончились, спали в машинах, прячась от холода в куртках под одеялами. Шаука решила использовать подходящее молодое тело как обогреватель, нагло улыбаясь легла рядом с Чечемангой, позволила себя обнять:
— А ты смелый. Ввязался за купца, — Ведьма запустила ладонь воину под куртку, грея пальцы на гладкой горячей груди, — Я в курсе про долг Аскера защищать на дороге всякого встречного. Но у тебя другое задание, имел право ехать мимо… А их было двадцать и неизвестно еще что за парни. Глупо это было с твоей стороны.
— Я достаточно сильный, чтобы быть добрым, — Чечеманга прижался к ней, грел, как надо, — Это расчет. У меня внезапность, лучше подготовленные бойцы, мои ружья из Екунды, намного лучше разбойничьих ружей из Западноморья. И мы на машинах. А разбойники не будут биться насмерть. У них вокруг целая Мотогорофа тех, кто не будет защищаться. Не останутся без добычи. Так что я умный. Вот ты слабая женщина, зло — для тебя правильный выбор линии выживания. Поэтому ты Ведьма.
— И ты лежишь со мной рядом? — фыркнула Шаука, — Это не входит в твое задание. Не боишься? Какой у тебя в этом умный расчет?
— Никакого. Ты мне очень нравишься. Это не умно, но это и не может быть умно.
— Может, я тебя уже околдовала? Может, это уже не ты говоришь, а моя магия в тебе? Не боишься?
— Мы все когда-нибудь умрем. Нечего бояться.
Шаука отвернулась. Благородный воин не позволил себе ничего больше слов. Утром быстро перекусили лепешками, чаем и вареньем, двинулись в путь. Чечеманга стоял в кузове, вцепившись в кабину, смотрел по сторонам и вроде сиял от радости, наверное гордился, что признался в любви красавице, победил разбойников и что он так молод и прекрасен. В кабине попутчиком в этот день стался Тембез. Старик воткнул в уши пипки и слушал на дорогом телефоне музон. Улыбался широко и блаженно, что-то мыча и барабаня сухими длинными пальцами по бардачку. Вокруг становилось чуть больше одиноких деревьев, дорога петляла от оазиса к оазису, на горизонте мутнели тучи огромных стад антилоп или коз. Тут уже была Млезичанга, недалеко влажные леса Дунгизы и Махалигизы и было больше жизни.
Ведьма думала, как же круто все-таки учат свой молодняк красные маги в Екунде. Конечно, она всегда знала, что Аскеры — мощный Орден, держащий порядок в Мотогорофе, Мажимсите и Дунгизе. При них только и стала возможна буйная торговля в саванне. На их поддержку опирались те князья и цари, что пытались строить у себя в странах что-то вроде цивилизации. Аскеры охраняли храмы, университеты, банки и мосты. Карали разбойников, должников и людоедов, помогали при землетрясениях и потопах. Вторая военная сила на Континенте после Гувуманги. Но все эти могучие системы ведь состоят из людей, которые слабые и глупые… Другой бы струсил перед ее чарами или потек бы дерьмом. А этот прям светлячок… Даже не приятно портить. Или это все напускное? Кольни поглубже и покажет свое обычное заурядное нутро животного самца?
Шаука смеялась сама себе, думая, попробовать ли замутить с ним, привязать, чтоб расставшись после выполнения миссии, сох и страдал. Чтоб бросил Орден, предал свою Красную Звезду и пришел к ней. Смотрела на белых парящих птиц в синеве среди уже появившихся облаков, свидетельствовавших о приближении края Мотогорофы. Мяла теребила в смуглой ладошке колдовской браслетик, следила глазами за легко несущимся в высокой траве веселым рогатым козлом. Мечтала о страстной Любви, такой, чтоб сожгла весь мир вокруг, чтоб все в золу… Или хотя бы о милом приключении и беззаботном флирте с завидным красавцем.