Тот факт, что анархисты настаивают на анархических организациях, может показаться странным, на первый взгляд, и это понятно. «Тем, у кого есть опыт только авторитарной организации представляется,» - говорят британские анархисты, - «будто бы организация может быть только тоталитарной или демократической, а те, кто против всех правительств, должны также игнорировать любые организационные вопросы. Но это не так». [Stuart Christie and Albert Meltzer, The Floodgates of Anarchy, стp. 122] Иначе говоря то, что мы живем в обществе, в котором практически все формы организации являются авторитарными, заставляет ошибочно думать, что это единственно возможный тип организации. Обычно не упоминается, что этот способ организации существовал не всегда, он развился в специфическом типе общества, чьими основными принципами были подчинение и эксплуатация. Согласно данным археологии и антропологии, этот тип общества существует только приблизительно 5000 лет, появившись с возникновением первых примитивных государств, основанных на военных походах и рабстве, в которых труд рабов создавал излишки, которые присваивались правящим классом.
В предшествующий период, сотни тысяч лет человеческие и проточеловеческие общества были, как Мюррей Букчин их называл, "естественными", т.е. основанными на совместных формах экономической деятельности, включая взаимопомощь, свободный доступ к производственным ресурсам и распределение результатов совместного труда по потребностям. Хотя такие общества, возможно, базировались на ранжировании статуса по возрасту, однако в них не было никакой иерархии в смысле институционализации отношений подчинения и господства, предписанных принудительными санкциями и заканчивающихся стратификацией классов, влекущей экономическую эксплуатацию одного класса другим (см. М. Букчин, Экология свободы).
Следует подчеркнуть, что анархисты не призывают вернуться назад в каменный век. Мы просто обращаем внимание на то, что, так как иерархически-авторитарный способ организации относительно недавно "изобретен" в ходе человеческого социального развития, то нет причин считать, что он так или иначе "обречен" быть вечным. Мы не думаем, что люди генетически "запрограммированы" для диктатуры, конкуренции и агрессивного поведения, так как нет никаких убедительных доказательств в поддержку этого заявления. Напротив, такое поведение имеет социальные причины, ему обучаются, ровно так же, как и могут не обучаться (см. Эшли Монтегю, Природа человеческой агрессии (Ashley Montagu, The Nature of Human Aggression). Мы не фаталисты и не генетические детерминисты, но признаем свободу воли, означающую, что люди могут изменять как способ производства, так и способ организации общества.
Не может быть сомнений в том, что общество нуждается в лучшей организации, потому что сейчас его богатства, которые производятся большинством, силой присваиваются избранным меньшинством, находящимся на верхушке социальной пирамиды, причиняя лишения и страдания остальным, особенно тем, кто находится в самом низу. Эта элита управляет средствами принуждения через контроль над государством (см. главу B.2.3), она способна подавить большинство и игнорировать его страдания – явление, которое происходит в пределах любой иерархической структуры. Неудивительно поэтому, что люди в авторитарных и централизованных структурах начинают ненавидеть их как нарушение своей свободы. Как отмечал Александр Беркман:
«Кто бы ни говорил вам, что анархисты не верят в организацию, это чепуха. Организация повсюду, и все - организация. Вся жизнь организуется, сознательно или нет... Но есть организация и организация. Капиталистическое общество так ужасно организовано, что его отдельные члены страдают; но, когда у вас что-нибудь болит – вы больны в целом… ни одного члена организации или союза нельзя безнаказанно дискриминировать, подавлять или игнорировать. Это словно игнорировать больной зуб: в итоге страдает весь организм». [Там же, стp. 198]
Именно это характерно для капиталистического общества, в котором в итоге действительно «страдает весь организм».
По этим причинам, анархисты отсеивают авторитарные формы организации, вместо них поддерживая ассоциации, основанные на принципе свободного договора. Свободное соглашение между людьми важно, потому что, как отмечал Беркман, «только когда каждый человек свободная и независимая личность, сотрудничающая с другими по своему собственному усмотрению для достижения взаимных интересов и целей, всеобщая работа успешна и наиболее продуктивна». [Там же, стp. 199] Как мы аргументируем в главе А.2.14, анархисты подчеркивают, что свободное соглашение есть необходимое дополнение к прямой демократии (обычно анархисты называют это самоуправлением) в ассоциациях, иначе "свобода" становится выбором хозяев.