«По их собственной логике, (такие) рыночные индивидуалисты вынуждены пренебрегать организационной структурой фирмы, или ошибочно вообразить, что рынки существуют внутри него. Сделать по-другому было бы признанием, что такая динамичная система, как капитализм, зависит от способа организации, из которого рынки исключены… Это… позволяет рыночным индивидуалистам игнорировать реальность нерыночных организаций в частном секторе… Таким образом, они могут игнорировать реальность контроля и власти в частной капиталистической корпорации, но оставаться критическими к публичному сектору бюрократии и государственного планирования». [Economics and Utopia, pp. 85-6]
Собственнический взгляд неизбежно генерирует массивные противоречия, такие как признание того, что государство и частная собственность разделяют общую монополию на принятие решений на данной территории, и в то же время противостоя только последней (смотри раздел F.1). Как долго указывали анархисты, иерархические социальные отношения, связанные с частной собственностью, не имеют ничего общего с индивидуальной свободой. Устранение государства, но сохранение частной собственности не будет, поэтому, шагом вперед: «Мы построим замечательный бизнес, если разрушим Государство и заменим его массой маленьких Государств! Убить монстра с одной головой, и сохранить монстра с тысячей голов!» [Carlo Cafiero, "Anarchy and Communism", с. 179-86, The Raven, No. 6, с. 181]
Поэтому мы утверждаем, что анархизм это больше, чем безгосударственное общество, в то время как общество без государства необходимое условие для анархии, оно не достаточно – частные иерархии также ограничивают свободу. Хомски:
«В основном это основано на идее, что все иерархические и авторитарные структуры не оправдывают сами себя. Они должны иметь оправдание… Например, ваше рабочее место это один пункт контакта и ассоциации. Поэтому, рабочие места должны демократически контролироваться участниками… существует много способов, которыми люди взаимодействуют друг с другом. Формы организации и ассоциации, которые применяются, должны быть, в максимально возможной мере, не авторитарными, не иерархическими, управляться участниками». [Reluctant Icon]
Поэтому анархисты утверждают, что настоящие либертарианские идеи должны быть основаны на рабочем самоуправлении, т. е. рабочие должны контролировать и управлять работой, которую они делают, определяя, когда и как они это делают, и что случится с плодами их труда, что в свою очередь значит искоренение наемного труда. Или, используя слова Прудона, «аболицию пролетариата». [Selected Writings of Pierre-JosephProudhon, p. 179] До тех пор, пока это не сделано, большинство людей подчиняются авторитарным социальным отношениям, которые люди, похожие на Мизеса и других правых «либертарианцев», поддерживают. Как сказал один анархо-коммунист:
«Потому что индивид не владеет собой, и ему не позволено быть настоящим собой. Он стал простым товаром на рынке, инструментом для накопления собственности – для других… Индивидуальность растянута на Прокрустовом ложе бизнеса… Если наша индивидуальность была сделана ради цены дыхания, какая суматоха произошла бы о насилии, сделанном над личностью! И все еще наше право на еду, питье и жилище слишком часто даются нам при условии на потерю индивидуальности. Эти вещи даются неимущим миллионам (и как скудно!) только в обмен на их индивидуальность – они становятся простыми инструментами индустрии». [Max Baginski, "Stirner: The Ego and His Own", с. 142-151, Mother Earth, Vol. II, No. 3, с. 150]
Анархисты утверждают, что социализм может только значить бесклассовое и антиавторитарное (т. е. либертарианское) общество, в котором люди управляют своими делами, как индивиды или как часть группы (в зависимости от ситуации). Другими словами, это подразумевает самоуправление во всех аспектах жизни – включая работу. Это всегда поражало анархистов, как что-то странное и парадоксальное, (мягко говоря) что система «естественной» свободы (термин Адама Смита, апроприированный сторонниками капитализма) включает в себя необходимость абсолютного большинства продавать свою свободу, чтобы выжить. Таким образом, чтобы быть последовательным либертарианцем, логически нужно поддерживать самоуправление, и поэтому социализм (смотри раздел G.4.2). Это объясняет долгую анархическую оппозицию фальшивому «индивидуализму», связанному с классическим либерализмом (так называемая правая «либертарианская» идеология, хотя ее лучше называть «пропертарианской», чтобы избежать путаницы). Таким образом, мы обнаруживаем, что Эмма Гольдман отвергала «этот тип индивидуализма» в «честь него… социальное угнетение защищается и выставляется как достоинство». [Red Emma Speaks, с. 112]