Дневники Че Гевары были изданы кубинским отделом пропаганды. Предисловие к ним писал сам Фидель Кастро. Несмотря на это, биографы Че и тенденциозные СМИ не могут на них надышаться, словно это невесть какое сокровище вроде знаменитых Свитков Мертвого моря. О том, что в этих гаванских изданиях факты о выдающемся уме и героизме Че могут быть, мягко говоря, несколько приукрашены, они не допускают и мысли. Однако у людей, которые знали Гевару лично, есть иная версия событий – зачастую коренным образом отличающаяся от общепринятой. Дело в том, что озвучить ее они смогли лишь недавно – живя в эмиграции и не опасаясь больше репрессий со стороны режима Кастро. В нормальной ситуации очевидцам событий, в которых принимал участие «герой и символ XX века» (по версии влиятельного журнала «Тайм»), пришлось бы отмахиваться от журналистов, биографов и сценаристов бейсбольной битой. Вместо этого на протяжении сорока лет последние старательно избегали упоминания о существовании этих бесценных источников информации. Еще бы, ведь тогда им пришлось бы кардинально пересматривать красивую историю о непримиримом борце за справедливость, взлелеянную их совместными усилиями при участии самого искусного манипулятора столетия – Фиделя Кастро…
Немалая заслуга в феномене «жизни после смерти» Гевары принадлежит, конечно, знаменитой фотографии. Следует признать, Че прекрасно исполнил свою роль, позируя в марте 1960 года для фотографа Альберто Корды. Чего стоит один только суровый, устремленный вдаль взгляд… Мало кто знает, что, когда этот снимок должен был впервые появиться на страницах официальной кубинской газеты «Революсьон», в последний момент его заменили фотографией Кастро, беседующего с двумя своими преданными поклонниками-интеллектуалами – Жан-Полем Сартром и Симоной де Бовуар. Причина была элементарна: в то время образ Че мог попросту затмить собой образ «великого вождя кубинской революции», а этого Фидель – всегда прекрасно сознававший силу воздействия изображения на умы обывателей – просто не мог допустить.
По прошествии семи лет после того, как Корда столь удачно щелкнул затвором, когда Че благополучно почил в бозе и уже не мог представлять популярности «великого вождя» никакой угрозы, Фидель Кастро ловко отряхнул пыль с фотографии и залепил изображениями Гевары всю Кубу. Журналисты из разных стран заглотили наживку, что называется, вместе с крючком. Результат? Снимок превратился в символ, узнаваемый повсеместно, и стал самым растиражированным изображением в истории мировой фотографии.
Как сказали бы бывшие соратники Кастро – Фидель хвалит только мертвых.
Популярность Че Гевары и сейчас продолжает играть на руку режиму братьев Кастро. Однако заслуживает ли этот человек такого поклонения? Пусть каждый читатель ответит на этот вопрос для себя. Возможно, рассказы очевидцев помогут ему взглянуть на «партизана-героя» по-иному. В этой книге читатель найдет лишь необходимый минимум общеизвестных фактов, связывающих повествование воедино. Все остальное – это воспоминания людей, переживших революционный ад, а также малоизвестная либо вовсе старательно замалчиваемая официальными биографами информация. А без нее образ Че Гевары получается несколько однобоким, не так ли? Итак, постараемся восполнить эти пробелы, так тщательно вымаранные пропагандой.
На пути к революции: первые шаги. Порочное зачатие
Нет, Эрнесто Гевара не родился в берете с золотой звездой. Он не держал в руках карабин вместо погремушки. И первыми его словами были вовсе не «родина или смерть». Однако не следует забывать, что именно события детства и ранней юности накладывают наибольший отпечаток на всю дальнейшую жизнь человека. Каким же было детство Че, если он стал тем, кем стал?..
Эрнесто Рафаэль Гевара Линч де ла Серна – именно так полностью звали человека, позднее прославившегося под коротким, как щелчок затвора, прозвищем «Че» – родился в 1928 году в Росарио, одном из крупнейших городов Аргентины. Предки Эрнесто по отцу – род Гевара Линч – жили в Аргентине на протяжении последних двенадцати поколений. В стране эмигрантов, большинство из которых прибыло на ее земли лишь недавно, этот срок был достаточно долгим, чтобы происхождение семьи считалось аристократическим. Мать Эрнесто также принадлежала к знатному семейству, имевшему давние испанские корни и обширные земельные владения, что в Аргентине, несомненно, означало богатство.