После нескольких часов сна маленькая моторная лодка везет Миаля и Фусера на этап № 1 — «тамбур профилактики». Как только они переоделись, шум мотора сопровождает их к прокаженным, объявленным по большей части неизлечимыми. Первое впечатление простое: считаешь, что находишься в каком-нибудь поселке Амазонки. Та же группа деревянных хижин на сваях и в подтверждение, что «здесь как везде», каноэ и лодки, груженные кореньями, рапайей, свежей или сушеной рыбой.
Совсем скоро перед ними возникают лица прокаженных. Это не крокодил, которого наказали, а лепра. Укороченные болезнью пальцы рук или ног, вместо носа — рана, разъеденный рот. Все эти люди живут семьями, родители не соглашаются расстаться со своим потомством. Больные прибывают из излучин рек Укайали и Ярави, где эндемическая лепра является частью повседневной жизни. Время и привычка делают свое, люди смиряются. А это противоречит борьбе с болезнью и стремлению ее победить. Пораженные лепрой индейцы, находящие диким то, что у них хотят отобрать детей, представляют организованное сообщество. Некоторые продают разнообразные предметы обихода, которые им удалось выменять на изделия их промысла: рыболовные крючки или удочки. Другие обрабатывают землю или обзаводятся мелким бизнесом. Самые упорные и проворные могут оплатить моторную лодку. Что касается прокаженных, считаемых заразными, то они живут отдельно, в запретной зоне, куда, разумеется, зашли аргентинские врачи. Беглый осмотр наиболее пораженных убеждает доктора Гранадо и его «ассистента» Эрнесто, что эта лепра, какой бы тяжелой она ни была, не заразна. Чтобы это доказать, они прикасаются к самым больным, снимают с них бинты, которые делают их похожими на мумии. В последующие дни организовывают футбольные матчи между пациентами и персоналом госпиталя. Фусер и Миаль играют только в команде прокаженных.
Спустя некоторое время Эрнесто сам оперирует пациента с больным локтем. Операция проста и состоит в разрезании бугорка, который стесняет сгибание руки. Как только к пациенту возвращается полная подвижность, вес доктора Гевары среди индейцев стремительно поднимается. Его искренность создает ему ауру, какой не имеет ни один другой врач, даже подвижный Альберто. Прокаженные становятся его братьями. Он помогает им больше словом, нежели лечением. Он ест вместе с ними и вообще держится на равных, что очень нравится.
Много лет спустя журналист Энди Дресслер посетит госпиталь Сан-Пабло, где встретит Сильвио Лозано. Сильвио подтвердит, что Эрнесто спас ему жизнь. Сегодня хозяин бара «Че» рассказывает:
— В 1952 году я был одним из многочисленных прокаженных, приговоренных к скорой смерти. Немногие из моих товарищей выжили. В наше время есть всякие лекарства против лепры, а в то время не было ничего. Однажды поздно ночью — я никогда не забуду — в Сан-Пабло вошел незнакомый врач, молодой человек, которому не было еще и двадцати пяти лет. Худощавый, симпатичный. Производит впечатление очень своенравного, но не сильного физически. Говорили, что он аргентинец.
У меня были только кожа да кости. Лепра поразила левую руку и медленно поедала меня. А тут еще температура и опухоль. Стреляющая боль периодически пронизывала тело, как если бы капли кипящей жидкости падали мне на кожу. Врачи станции вынесли приговор…
Однажды утром, когда от боли у меня уже текли слезы, я попросил, чтобы мне хоть как-то помогли. Новый врач сидел прямо на земле, как йог. Помню, что он читал книгу, по-английски. Я так ослаб, что у меня не было сил протянуть ему руку. Он взял ее, долго ощупывал и вдруг резко, что меня удивило, поднялся и выскочил из комнаты. Через несколько мгновений вернулся и сказал: «У вас задет нерв, нужно оперировать». Несмотря на успокаивающую прохладную руку на моем лбу, я испугался. «Если ничего не делать, вы умрете», — настаивал он. Когда мне воткнули две иглы в рану, я заорал как безумный и все искал взглядом молодого врача, потом потерял сознание.