Именно благодаря репортажу Мэтью, отношение к повстанцам в Америке меняется. Сначала дезертируют трое молодых солдат с американской базы Гуантанамо, расположенной в каких-то двухстах километрах на восток, морской базы, которую кубинцы называют раковой опухолью. Они дезертируют, чтобы попасть к партизанам из авантюрных соображений. Под действием климата, жарких дней и ледяных ночей, влажности, насекомых двое не выдерживают, подхватывают пожитки и возвращаются на базу. Третий продержится дольше и осуществит свою мечту — примет участие в бою в Сьерра-Маэстре. Затем прибудет группа Си-би-эс снять документальный фильм «История повстанцев в джунглях Кубы». Хайде Сантамария и Марсело Санчес, координаторы Движения 26 июля в Гаване, сопровождают группу. В течение двух месяцев Роберт Тейбер и Уин дел Хофман снимают повседневную жизнь барбудос. Документальный фильм приведет в восторг американского зрителя. Ловкий политик, Фидель всегда избегал плохо отзываться о Соединенных Штатах и снова таким образом ударил по Батисте.
Легенда о бродягах и убийцах, которую создали военные, не подтверждается. Наоборот, слухи о них начинают распространяться как фольклор. Все уже видят, что к барбудос приходят крестьяне — поговорить и предложить им помощь. И вот уже рабон становится безопасным. Они даже создают линию защиты, чтобы сделать по-настоящему «свободную территорию». Прикрывается тыл, что будет мешать незаметному приближению солдат Батисты. Партизаны сливаются с природой и крестьянами, вовсю готовя будущие сражения. Они начинают осваивать местность: «Первые две недели мая представляют собой непрекращающийся марш. Как и предполагалось. В начале месяца мы не покидали хребта Сьерра-Маэстры. Все время на виду пик Туркино. Мы прошли по Санта-Анне, Пико-Верде, Эль Омбрито до горы Эль Бурро».
Эль Бурро расположена на востоке, далеко от обитаемых мест. Цель маневра — достать оружие из Сантьяго, спрятанное около Оро-де-Гиса, в зеленой зоне Бурро. Марш по всей территории с длинными проходами по опасным «собачьим клыкам». Однажды вечером, на привале никто не видит Эрнесто, беспокойство растет час от часу. Он же просто удалился от лагеря, потянуло побродить, долго гулял под звездами, пока не заблудился. Отдохнув, утром подходит к крестьянину, работающему на поле, не зная, сочувствующий тот или нет. Когда решается сказать, кто он (научился говорить, как гуахиро), крестьянин улыбается, приглашает подкрепиться, затем указывает, как добраться до лагеря, расположение которого хорошо знает. Повел бы себя крестьянин так же несколько недель назад? Со своей верой в человека Че полагает, что да.
Считается, что в «свободной Республике», созданной в Сьерра-Маэстре, царят порядок и справедливость. Трех крестьян, обвиненных в предательстве, судит «народный трибунал» под председательством Камило. Некто Наполес, который крал и доносил, будет казнен на месте выстрелом в голову. Закон барбудос суров: нужно быть достойным, чтобы тебя уважали. И все же один пройдоха, выдавая себя за доктора Гевару, ходил по поселкам и требовал от женщин, предпочтительно молодых, раздеться, чтобы он их «послушал». Негодяя, вравшего и насиловавшего, Че приказывает казнить.
Теперь его знают как врача по всему региону. В период относительного спокойствия он пользуется оружием реже, чем стетоскопом. Каждый поселок или просто обитаемое место «радио джунглей» предупреждает о его приближении. Вот, например, Эль Омбрито. С 3 по 6 мая доктор Эрнесто Гевара оказывает помощь местному населению и вызывает симпатию у всех.
О своей работе он записывает в дневнике: «Клинические случаи этого горного района не отличаются разнообразием. Они все похожи. Прерывание беременности, дети с огромными животами, паразиты, поносы, рахит, в основном из-за отсутствия витаминов. Это симптомы Сьерра-Маэстры». Он вспоминает совсем юную синьориту, которая очень интересовалась его работой: «Консультация для женщин, которые приходят ко мне, несмотря на религиозные убеждения, чтобы узнать, от чего они страдают. Ожидая с матерью очереди, малышка с самого утра не пропустила ничего из того, что происходило в бойо, где я работал. Она сказала: «Мама, ты знаешь, доктор им всем говорит одно и то же». Действительно, она была близка к правде. Мои познания, возможно, не исключительные, но все болячки рисовали одну и ту же клиническую картину, и я каждой говорил почти одно и то же…