«Я думаю, вы должны знать, что, даже если я буду при смерти, я не попрошу у вас денег, и если вы не получите от меня письма, просто будьте терпеливы и ждите — иногда у меня нет денег даже на почтовые марки, но дела у меня все же идут хорошо, и я всегда выкарабкаюсь. Если же вы все-таки волнуетесь, то просто возьмите деньги, которые вы собирались потратить на телеграмму, и выпейте или устройте что-нибудь в этом духе, но с данного момента я не буду отвечать на телеграммы подобного толка»35.
С 20 долларами в кармане Че, Гуало и один из братьев Бебераджи выехали в Гватемалу, куда прибыли 24 декабря 1953 года.
Глава вторая
СТАНОВЛЕНИЕ РЕВОЛЮЦИОНЕРА. ГВАТЕМАЛА (1953–1954)
А поверженный, ты видишь, не глядя, слышишь, не слушая, чувствуешь, не ощущая, разговариваешь безмолвно, осужденный на молчание, кровь твоих ран — твой вопль.
Когда Эрнесто Гевара в декабре 1953 года прибыл в столицу Гватемалы (город с таким же названием), у него в кармане было всего два доллара, но его это нисколько не смущало. Он писал родителям, что без проблем рассчитывает на место врача-аллерголога в революционной, но бедной Гватемале, где таких врачей нет вообще. Когда он начнет лечить бедных людей, то сбудется его высшее предназначение — конкретными делами хотя бы чуточку улучшать жизнь на земле.
Но главное, Че надеялся увидеть в Гватемале настоящую, а не половинчатую революцию типа боливийской. И если потребуется, он готов защищать эту революцию с оружием в руках. От кого — понятно, ведь американцы не могли терпеть в своем «мягком подбрюшье» никаких социальных экспериментов.
В конце 1953 года стало ясным, что удар США против гватемальской революции является лишь вопросом времени, причем не столь отдаленного.
Революция в Гватемале была вызвана отнюдь не происками мирового коммунизма, как твердили в Вашингтоне, а правлением в 1931–1944 годах жестокого диктатора Хорхе Убико. О его политическом кредо говорит хотя бы тот факт, что его называли «латиноамериканским Муссолини». Но этот деспот вполне устраивал американцев, так как в 1936 году бесплатно передал «Юнайтед фрут» гватемальскую землю и вообще не скупился на выделение концессий для компаний из США. Например, та же «Юнайтед фрут» получала концессии на 99 лет и полностью освобождалась на это время от налогов (!).
Американцам импонировало и то, что Убико разогнал все профсоюзы и запретил забастовки. Всем, кто самовольно покидал плантации той же «Юнайтед фрут», грозили принудительные работы сроком до 180 дней. В 1944 году диктатор разрешил частным собственникам расстреливать без суда любого, кто оказывался на их территории.
Убико был откровенным расистом и презирал коренное население собственной страны. Если «мамите Юнай» требовался очередной земельный участок, то с него просто сгоняли индейцев-майя. Сопротивляющихся убивали без всяких сантиментов.
Но победы антигитлеровской коалиции (в частности свержение Муссолини) разбудили застывшее от постоянного страха гватемальское общество. В мае и июне 1944 года против режима стали протестовать преподаватели и студенты. В ответ 25 июня была убита учительница Мария Чинчилья. Население ответило всеобщей забастовкой, и 1 июля Убико был вынужден сдать власть назначенной им же самим военной хунте. Но 20 октября 1944 года хунту свергло вооруженное народное восстание, давшее начало гватемальской революции. Убико нашел убежище в США.
Наследие Убико заключалось в том, что самая большая страна Центральной Америки стала одной из самых бедных в Западном полушарии. Хуже дела обстояли лишь в Боливии и на Гаити. Даже в 1960 году продолжительность жизни в Гватемале все еще оставалась самой низкой в регионе.
Первым президентом революционного времени стал Хосе Аревало, получивший на свободных выборах более 80 процентов голосов. Никаким коммунистом или даже социалистом Аревало не был, но сама ситуация в стране заставляла его проводить прогрессивные реформы. Впервые в истории Гватемалы был издан трудовой кодекс, ограничивающий свободу деятельности американских фирм, а также закон о социальном обеспечении. Рабочие получили право объединяться в профсоюзы и объявлять забастовки.
Была принята буржуазно-демократическая конституция, провозгласившая то, в чем больше всего нуждался народ (особенно коренное население), — аграрную реформу. Однако, опасаясь негативной реакции Вашингтона, Аревало с аграрной реформой не спешил. «Мамита Юнай» вместе с 163 крупными гватемальскими помещиками продолжали владеть более 50 процентами всей обрабатываемой земли. США казалось, что Аревало ничем не отличается от Пепе Фигереса или Пас Эстенссоро.