Вскоре Че привел Фиделя в дом, и Ильда была слегка удивлена — высокий человек с бледным лицом (что нехарактерно для кубинцев) и модными усиками скорее выглядел как иностранный буржуазный турист, чем как революционный лидер. Однако когда он стал говорить, все сомнения исчезли — шарм, естественность, убежденность в своей правоте и блестящие ораторские способности сомнений не оставили.
Беседа с Фиделем в какой-то мере успокоила Ильду, ведь она тогда считала кубинских друзей Эрнесто чрезмерно горячими, непрактичными и нерассудительными. После присоединения Че к «Движению 26 июля» Ильда уже не скрывала своей тревоги. Ей казалось, что Че ввязался в авантюру, которая окончится еще более плачевно, чем атака на казармы Монкада в июле 1953 года.
Но Фидель подробно разъяснил свой план, призванный как раз минимизировать возможные риски. Прежде всего предназначенный для высадки на Кубу отряд должен был пройти тщательную военную подготовку в Мексике. Саму высадку предполагалось осуществить на востоке Кубы рядом с единственным мощным горным массивом страны Сьерра-Маэстра. Армия Батисты концентрировалась в районе Гаваны (на западе Кубы), и переброска частей на восток заняла бы некоторое время, что позволило бы партизанам закрепиться в горах. Наконец, высадка должна была совпасть по времени с вооруженным восстанием «Движения 26 июля» во втором по величине городе страны Сантьяго-де-Куба (недалеко от горного массива). Там работала сильная ячейка движения во главе с Франком Паисом. Наконец, высадка намечалась в родной для Кастро провинции Орьенте, где он все знал.
Восстание вместе с высадкой должны были вызвать на Кубе всеобщую забастовку и привести к свержению диктатуры. То есть при реализации этого плана длительная вооруженная борьбы исключалась, а отряд из Мексики выполнял лишь роль катализатора хорошо подготовленных заранее народных выступлений.
Наконец, Фидель детально продумал и внешнеполитические аспекты своей акции. Средства на подготовку высадки он намеревался совершенно легально, путем публичных выступлений, собрать среди кубинской эмиграции в США. Это должно было успокоить американцев, считавших кубинскую буржуазную эмиграцию абсолютно «надежной».
Фидель без обиняков разъяснил Ильде, что его борьба на Кубе является частью латиноамериканского революционного движения против империализма янки, движения, начатого еще Боливаром и Марти.
Конечно, несмотря на глубокую продуманность плана Фиделя, Че считал свою миссию на Кубу крайне рискованной. Уж очень неравны были силы с чисто военной точки зрения. Примерно 40 тысяч солдат и офицеров хорошо вооруженной американцами кубинской армии (в которой, надо сказать, Батиста пользовался довольно прочной популярностью) против нескольких десятков вчерашних студентов, в армии в основном не служивших.
Через несколько дней после знакомства Ильды с Фиделем Че очень серьезно спросил свою жену: «Что ты думаешь об этой сумасшедшей идее кубинцев вторгнуться на остров, полностью защищенный береговой артиллерией?» Ответ Ильды был следующим: «Я знаю, это сумасшествие, но в нем надо участвовать». Че с облегчением обнял ее и произнес: «Согласен, но я хотел знать, что ты думаешь. Я решил вступить в экспедиционный отряд. Мы пока еще на стадии планирования, но скоро мы начнем тренироваться. Я буду там врачом»74.
Характерно, что позднее в своих записках о партизанской войне Че описывал начало знакомства с Фиделем именно с Гватемалы:
«И все же я хочу объяснить, как и почему я познакомился с нынешним главой правительства Кубы. Шел 1954 год — год, когда от власти отстранялись демократические правительства, год, когда последняя [латино]американская демократия, которая еще держалась в этом районе — правительство Хакобо Арбенса Гусмана — пала жертвой хладнокровно спланированной агрессии, организованной Соединенными Штатами Северной Америки[69] под дымовой завесой их континентальной пропаганды. Явным организатором этой агрессии был госсекретарь Фостер Даллес, который по странному совпадению являлся еще и юристом и акционером компании “Юнайтед фрут”, основного империалистического предприятия в Гватемале.
Из этой страны мы вернулись разбитыми, объединенными страданиями со всеми гватемальцами; мы надеялись и искали пути, чтобы вернуть этой скованной страхом стране будущее. И тут Фидель прибыл в Мексику, чтобы здесь, на нейтральной территории, подготовить своих людей к великому делу…»75
69
Че, как и многие прогрессивные латиноамериканцы, называл Америкой Латинскую Америку, а США — Северной Америкой.