Закончив, Сойла угостила Че кофе. Гость стал задавать ей вопросы. Где она научилась подковывать мулов? Замужем она или нет? «Че произвел на меня огромное впечатление, не буду этого отрицать, он очень понравился мне как женщине, и прежде всего его взгляд, у него были такие красивые глаза, а улыбка такая спокойная, что она тронула бы любое сердце, ни одна женщина не устояла бы перед ней».
Вскоре Сойла стала выполнять небольшие поручения партизан, время от времени встречаясь с Че, пока однажды он наконец не предложил ей остаться в Минас-дель-Прио насовсем.
Любопытно, что Че, похоже, не пытался внушить Сойле никаких политических взглядов. Она вспоминает, как однажды увидела одну из его книг с золотым тиснением. «"Неужели это золото?" — спросила я Че. Мой вопрос его позабавил. Засмеявшись, он сказал: "Это книга о коммунизме". Я была слишком робкой и не спросила его, что такое коммунизм, хотя не слышала этого слова прежде».
IVВ марте 1958 г. в события вмешалась Католическая Церковь. Призывая повстанцев покончить с насилием и образовать правительство национального примирения, она организовала «согласительную комиссию», в которую вошли консервативные политики, представители деловых кругов и один священник. Если реакция Батисты на это начинание католиков была сдержанно положительной, то Фидель счел мирную инициативу Церкви откровенно прорежимной. Впрочем, он рисковал, отказываясь вести диалог, поскольку общество начинало склоняться к поиску компромисса. В самый сложный момент Фиделю неожиданно помог Батиста.
Когда в Гаване было заведено уголовное дело на двух его наиболее отъявленных головорезов, диктатор вновь отменил все конституционные гарантии и закрыл дело, вынудив судью, который вел процесс, бежать с Кубы. В ответ Соединенные Штаты приостановили все поставки вооружения на Кубу. Перед лицом недовольства Вашингтона, усиления активности повстанцев и нарастающих призывов уйти в отставку со стороны различных гражданских сил Кубы Батиста не нашел ничего лучшего, как перенести запланированные выборы с июня на ноябрь. Вскоре после этого Фидель встретился с Национальным директоратом, и 12 марта они подписали совместный манифест, в котором призвали начать подготовку ко всеобщей забастовке и «тотальной войне» против режима.
Они хотели полностью парализовать жизнь в стране: 1 апреля предлагалось прекратить налоговые выплаты, с 5 апреля все, кто не оставит работу в любом исполнительном органе власти, объявлялись предателями, все вступающие в правительственные войска — преступниками, а судьи должны были уйти в отставку. После объявления по радио призыва к забастовке повстанцы планировали совершить вооруженные акции в Гаване и по всей стране. Фаустино Пepec, недавно вышедший из тюрьмы, должен был организовать стачки в Гаване, а Фидель готовил свою армию к полномасштабному восстанию.
Не желая остаться в стороне, коммунистическая партия Кубы, НСП, приказала членам своей боевой группировки последовать призыву и начать готовиться к выступлению, однако Национальный директорат блокировал эту инициативу. Даже после того, как НСП отправила своих эмиссаров к Фиделю, а тот распорядился позволить «всем кубинским рабочим вне зависимости от их политических и революционных предпочтений» принять участие в работе забастовочных комитетов, активисты льяно проявили настойчивость и не допустили коммунистов к организаторской работе.
Призыв к забастовке прозвучал 9 апреля, но кончилось все полным провалом. Подконтрольная Батисте Конфедерация трудящихся Кубы (КТК) и недопущенная до работы НСП остались в стороне. Большинство магазинов и фабрик в Гаване продолжали работать, забастовка практически не коснулась и таких ключевых секторов, как энергетический и транспортный. В Сантьяго забастовка тоже быстро выдохлась. Однако Фидель попытался сделать хорошую мину при плохой игре, выступив 10 апреля по радио с грозной речью: «Вся Куба пылает, распаляемая гневом на убийц, бандитов и разбойников, доносчиков и штрейкбрехеров, головорезов и военных, до сих пор еще преданных Батисте».
Но скрыть фиаско было невозможно. Оно нанесло серьезный удар по повстанческому движению, и если Фидель не мог признать этого публично, то в письме Селии от 16 апреля он говорит об этом прямо: «Забастовка породила большое брожение в умах, но я надеюсь, что мы сумеем вновь вдохнуть в людей веру в нас. Революция опять в опасности, но судьба ее находится в наших руках».
Для Батисты поражение повстанцев стало, конечно же, настоящим подарком. Получив к тому же пять самолетов с боеприпасами от доминиканского диктатора Рафаэля Трухильо, он стал вынашивать планы по проведению полномасштабной летней кампании с целью раз и навсегда ликвидировать партизанскую угрозу.