26 июня его бойцы напали на принадлежавшую американцам «Моа-Бей майнинг компани» и захватили двенадцать американских и канадских служащих, еще дюжина была взята в плен на никелевом заводе в Никаро и на сахарном заводе «Юнайтед фрут компани» в Гyapo. Затем двадцать четыре американских моряка и морских пехотинца были высажены из автобуса на подъезде к военно-морской базе в Гуантанамо. В заявлении, разосланном для прессы, Рауль провозгласил, что совершает эти действия в знак протеста против американских поставок ракет и напалма Батисте, а также того, что кубинские военные самолеты тайно заправляются на базе в Гуантанамо. Эти шаги Рауля вызвали ярость в Вашингтоне, и некоторые сенаторы потребовали начать интервенцию. Парк Уоллем, американский консул в Сантьяго, отправился на встречу с Раулем, и начались переговоры.
Фидель, узнавший о разразившемся кризисе из прессы, немедленно передал Раулю по «Радио Ребельде» приказ освободить заложников. При этом он отметил, что, хотя взятие заложников не является политикой движения, подобные действия простительны в свете того, что американцы снабжают ракетами режим Батисты. Затем он отправил Раулю личное послание, в котором предостерег брата от радикальных действий в отношении заложников, так как это могло сказаться на репутации повстанцев в Соединенных Штатах.[20]
Впрочем, Рауль получил некоторые дивиденды от своей акции. Воздушные атаки на партизан в Сьерра-Кристаль неожиданно прекратились. Естественно, Рауль не стал отпускать всех заложников сразу, а растянул этот процесс, воспользовавшись затишьем для пополнения своего запаса оружия и снаряжения. Последние заложники были освобождены 18 июля, после чего атаки возобновились, но к этому моменту его войска были готовы продолжать боевые действия.
В ситуации с заложниками ярко проявилась та грань характера Рауля, которая пугала некоторых его товарищей и которую Че определил как экстремизм. Рауль, если его никто не контролировал, мог совершить все что угодно, и некоторые его последующие поступки заслужили ему репутацию отчаянного человека, который ни перед чем не остановится во имя победы революции.
Бившиеся в Сьерра-Маэстре повстанцы ежедневно несли потери. Минометным снарядом убило Хеонеля Родригеса, помогавшего Че основать газету «Кубано либре» в дни, когда Эль-Омбрито был первой «свободной территорией» в Сьерра-Маэстре. В своем дневнике Че высоко отозвался о нем. «Родригес был одним из лучших наших товарищей, подлинным революционером». В ту же ночь стало известно о смерти Карлитоса Маса, «погибшего от ожогов и ран, столь же мучительных, как и у Хеонеля». Быть может, самое печальное заключалось в том, что повстанцы не добились успехов, которые бы стоили этих жертв. Че продолжал удерживать линию в Минас-дель-Фрио. Ситуация там стала патовой, солдаты врага предпочли вырыть окопы, не желая ни развивать наступление, ни отступать. Продолжались воздушные бомбардировки. 17 июля самолеты разрушили госпиталь в Момпье, и Че руководил эвакуацией его пациентов в новое место. На следующий день он записал: «Ничего нового в зоне действий. Солдаты развлекаются только тем, что убивают оставленных нами свиней».
Пока Че пытался удерживать линию обороны по всему периметру вокруг Минас-дель-Фрио, Фидель старался измотать войска противника, осажденные им в Хигуэ. В самом начале июля он всего за два дня захватил девятнадцать военнопленных и восемнадцать единиц оружия и полагал, что враг, оставшись без поставок продовольствия, сдастся в течение сорока восьми часов.
Выяснив, что неприятелем командует майор Хосе Кеведо, с которым он учился в школе, Фидель написал ему 10 июля весьма любопытное послание: «Я часто вспоминал ту группу молодых офицеров, что были столь симпатичны мне своей тягой к культуре и прилежанием, с которым они относились к учебе… До чего же удивительно мне было узнать, что ты здесь! И как бы ни были тяжелы обстоятельства, я всегда рад услышать о ком-нибудь из вас, и я пишу эти строки просто под влиянием момента, ничего не предлагая и ни о чем не спрашивая, только чтобы поприветствовать тебя и пожелать тебе, совершенно искренне, удачи».