Всех, кто, подобно Уррутиа, пытался «подорвать революционное единство», вскоре стали называть «контрреволюционерами». Некоторые основания к этому были. Помимо Доминиканской Республики, где создали Антикоммунистический легион, полувоенные формирования кубинских эмигрантов возникли и в Майами. После нескольких взрывов бомб и раскрытия заговора в Гаване Фидель внес поправку в конституцию, разрешавшую применение смертной казни за новое преступление — «участие в контрреволюционной деятельности».
В августе Антикоммунистический легион был мобилизован для вторжения на Кубу, однако Фидель подготовил интервентам сюрприз. Бывшие полевые командиры «Второго фронта» Элой Гутьеррес Менойо и американец Уильям Морган связались с Трухильо и сообщили, что готовы возглавить антикастровское восстание (хотя довольно скоро они именно так и поступят, сейчас их целью была помощь Фиделю). В решающий момент они оповестили Доминиканскую Республику, что заняли кубинский город Тринидад. Это послужило сигналом Антикоммунистическому легиону высылать подкрепление. Когда их транспортный самолет приземлился около Тринидада с сотней кубинских бойцов на борту, Фидель со своими солдатами был уже наготове. Впрочем, в Доминиканской Республике осталось немало бойцов Легиона, включая восемнадцатилетнего курсанта Феликса Родригеса (племянника одного из батистовских министров), которому предстояло сыграть весомую роль в последующих событиях в Латинской Америке. Через восемь лет после фиаско под Тринидадом он встретится с Че в последний день его жизни.
VIIВ конце сентября 1959 г. Фидель столкнулся с более насущной проблемой: у него случился конфликт с Убером Матосом. Военный командир из Камагуэя не делал секрета из своего неприятия того, что революция приобретает радикально левое направление, и призвал Фиделя собрать Национальный директорат «26 июля» для обсуждения этой проблемы.
В такой обстановке в Гавану 1 октября прибыл советский агент Александр Алексеев. На следующий день он встретился с деятелями НСП Карлосом Родригесом и Раулем Вальдесом, которые вкратце описали ему сложившуюся политическую ситуацию. Они предложили ему познакомиться с Бласом Рокой и другие членами Политбюро, но Алексеев отказался и вместо этого позвонил Виолете Казальс.
Казальс была известной актрисой, коммунисткой и преданной фиделисткой, успевшей поработать диктором на «Радио Ребельде» в Сьерра-Маэстре. Алексеев встречался с ней в Москве летом и сейчас хотел с ее помощью установить контакт с Че.
С возвращения Че в Гавану прошло лишь три недели, но Фидель хотел, чтобы он не мешкая возглавил Департамент индустриализации НИАР. Новый кабинет Че находился в недостроенном четырнадцатиэтажном здании, воздвигнутом Батистой для городских властей Гаваны. Оно возвышалось над большой площадью, переименованной в площадь Революции, с огромным белым обелиском и статуей Хосе Марти.
Фидель был президентом НИАР, Нуньес Хименес — его исполнительным директором, и именно здесь вершилась подлинная кубинская революция. Официальное назначение Че на новый пост должно было состояться не ранее 8 октября, но слухи о нем уже начали распространяться. В депеше американского посольства, отправленной 16 сентября в Вашингтон, сообщалось:«…Он является кандидатом на одно из ключевых мест в правительстве. Чаще всего в связи с этим упоминаются руководство неким институтом промышленного развития и Министерство торговли».
В конце сентября Че поехал в Санта-Клару навестить свой старый полк в Ла-Кабанье. Он собрал офицеров в доме Виктора Бордона и рассказал им о своих новых обязанностях; они были совсем не готовы к таким новостям. Орландо Боррего сидел в переднем ряду. «Че сказал нам, что Фидель и революционное правительство решило создать Департамент индустриализации, чтобы ускорить развитие Кубы. Он объяснил нам, что это важно для экономики и что он выбран руководить индустриальным развитием страны. Это удивило нас, поскольку мы думали, что Че снова возьмет на себя командование полком… Когда он сказал нам, что переходит в гражданский сектор, это стало для нас настоящим ударом».