Осведомителям Фиделя из числа разросшейся эмигрантской общины кубинцев в Майами не потребовалось много времени, чтобы узнать о наборе людей в добровольческую армию, организованную ЦРУ. В конце апреля Фидель обвинил Соединенные Штаты в попытке создать антикубинский «международный фронт» и прямо предупредил Вашингтон, что Куба «не станет второй Гватемалой». Гватемальский президент Идигорас Фуэнтес в ответ выступил с обвинением Че в попытке организации партизанского вторжения в его страну. 25 апреля Гватемала и Куба разорвали дипломатические отношения.
В числе кубинцев, которые в то лето откликнулись на призыв ЦРУ вступить в добровольческую армию, был Феликс Родригес. Ему исполнилось девятнадцать лет, и он только что окончил учебу в военной академии в Пенсильвании. В сентябре Родригес оказался среди нескольких сот кубинцев, доставленных в Гватемалу и начавших курс подготовки к партизанским действиям. Набранное войско получило название «Бригада-2506».
1 мая Фидель выступил на площади Революции, заполненной вооруженными кубинцами, которые прошли маршем мимо его трибуны. Он заговорил о нависшей угрозе интервенции и выразил уверенность в том, что кубинцы, подобно древним спартанцам, будут стоять на смерть, сражаться и погибать без страха. Он также воспользовался поводом, чтобы сделать два важных заявления: если он погибнет, то место премьер-министра займет Рауль и, что еще важнее, не будет никаких выборов, так как Кубой уже управляет «народ» и ему не требуются никакие голосования. Толпа ликовала, повторяя за ним «Революции — да, выборам — нет!» и еще один новый лозунг «Кубе — да, янки — нет!».
К этому дню, по оценке американских экспертов, воинский контингент Кубы удвоился в сравнении с январем 1959 г. и достиг отметки в пятьдесят тысяч человек, а еще пятьдесят тысяч составили народное ополчение. Если бы дело и дальше пошло такими темпами, на Кубе очень скоро появилась бы самая многочисленная армия во всей Латинской Америке.
Военный парад, устроенный Фиделем Первого мая, и его решение возобновить дипломатические отношения с Советским Союзом, принятое неделей ранее, спровоцировали гневные выступления в уцелевших на Кубе независимых СМИ. В передовице «Диарио де ла Марина», отражавшей взгляды правых сил, Кастро был сравнен с Антихристом; не прошло и недели, как редакция газеты была захвачена «рабочими», а ее печатные станки навсегда остановились. Главный редактор бежал из страны. К концу месяца две последние независимые ежедневные газеты, «Пренса либре» и «Крисоль», также перестали выходить в свет, и вскоре их судьбу разделили англоязычная «Гавана пост» и «Калье».
Активность оппозиции продолжала нарастать, вызывая усиление реакции со стороны государства. Были арестованы и расстреляны многие члены повстанческой группировки в Эскамбрае, состоявшей в основном из студентов Лас-Вильясского университета. Архиепископ Сантьягский Энрике Перес Серантес, бывший сторонник Фиделя, обратился с пасторским посланием, в котором осудил связи, установившиеся между Фиделем и коммунистами, и, по сути, благословил выступления против правительства: «Лучше кровопролитие, чем потеря свободы». По-прежнему желая избежать резкой конфронтации с церковью, Фидель промолчал. ЦРУ сумело добиться создания единого антикастровского фронта среди эмигрантов в Майами, в результате чего появился «Демократический революционный фронт».
Но пока оппозиционеры только сколачивали свои группировки, планируя выступить против Фиделя, возглавляемая им революция продолжала безостановочное шествие вперед. В июне Кастро приказал отобрать в пользу государства три гаванских отеля класса «люкс» под тем же предлогом, какой ранее использовал Че, беря под контроль частные фабрики: хозяева этих отелей намеренно недостаточно финансировали их, чтобы сделать неприбыльными, и потому государство обязано было вмешаться.