В начале января у Родригеса появился план убийства Фиделя, и он изложил его американцам. Через несколько дней ему сообщили, что план получил одобрение Управления. Родригес с товарищем вылетел в Майами, где ему вручили снайперскую винтовку немецкого производства с оптическим прицелом. В ЦРУ уже выбрали место для убийства: дом в Гаване, где часто бывал Фидель. Родригеса трижды отвозили к кубинскому побережью, но встреча с агентами на берегу так и не состоялась. После третьей неудачи винтовку у Родригеса забрали, сказав ему, что операция отменена.
Тем временем остальные члены «Серых команд» были переведены в лагерь в окрестностях Майами. 14 февраля первая группа проникновения была переправлена на Кубу. А еще через неделю Родригес и его четверо товарищей с грузом оружия, взрывчатки и снаряжения были сброшены на северное побережье Кубы, между курортом Варадеро и Гаваной.
В течение следующего месяца Родригес и его собратья встречались с членами движения сопротивления в Гаване и Камагуэе. Они жили на конспиративных квартирах и вели подготовку к получению с воздуха большой партии оружия от ЦРУ. Получив и распределив оружие, они должны были во многом повторить то, что сделали Че и Камило на последнем этапе войны против Батисты: открыть фронт партизанской войны в северной провинции Лас-Вильяс и попытаться разделить остров пополам, вынудив правительство перебросить силы с южного побережья, куда должен был высадиться десант.
Конечно, вся эта деятельность вряд ли могла застать режим Кастро врасплох, потому что он быстро избавился от иллюзии, что новый американский президент примет социалистическую Кубу как fait accompli.[29] Во время избирательной кампании Кеннеди вовсю эксплуатировал тему излишней лояльности администрации Эйзенхауэра к режиму Кастро и теперь, похоже, был готов показать характер.
Сразу после победы на выборах, в ноябре, Кеннеди был проинформирован о плане нападения с участием кубинских эмигрантов и сообщил шефу ЦРУ Даллесу, что одобряет этот план. Однако, заняв президентское кресло, он изучил план ЦРУ более подробно и был теперь настроен не так решительно, выражая сомнения в его эффективности. Но ЦРУ в конце концов удалось отстоять свою точку зрения.
Гватемальская бригада уже обучена и рвется в бой, говорили Кеннеди сотрудники Даллеса, пора начинать операцию. ЦРУ выбрало место для высадки на южном побережье Кубы, недалеко от Тринидада, в провинции Лас-Вильяс, но, по мнению Кеннеди, это место было слишком «заметным». Он предпочел точку к западу оттуда, на удаленном пляже под названием Плайа-Хирон на заливе Свиней. Кеннеди заверили, что, если нападающим не удастся удержать свой плацдарм, они смогут скрыться в «расположенных поблизости» горах Эскамбрай и, встретившись там с другими повстанцами, начать партизанское движение сопротивления.
В плане было множество изъянов. «Расположенные поблизости» горы Эскамбрай на самом деле находились более чем в сотне миль оттуда, а обособленность Плайа-Хирон, делавшая это место идеальным для неожиданной высадки, также могла превратить его в смертельную ловушку — в случае, если бы силам Кастро удалось быстро туда добраться. Видимо, все это стратегам из ЦРУ в голову не приходило.
Несмотря на сомнения, Кеннеди дал добро на осуществление плана, но исключил прямое вмешательство американских войск и широкомасштабную поддержку с воздуха во время нападения. Видимо, в ЦРУ надеялись, что, как только военные действия начнутся, президент смягчится. В любом случае об этом важнейшем обстоятельстве бригаде кубинских эмигрантов не сообщили, они считали, что получат полновесную военную поддержку США.
Также в ЦРУ не имели ни малейшего представления о том, в какой мере об их «секретной» программе уже известно Кастро. По меньшей мере один из тридцати пяти членов «Серых команд», проникнувших на Кубу, был двойным агентом правительства Кастро, но, без сомнения, имелись и другие. Более того, Куба теперь располагала значительным количеством вооружения. «На Плайа-Хирон уже было советское оружие, — сообщает Алексеев. — Много советского оружия».
IIIВ обстановке повышенного напряжения (ибо ходили упорные слухи о возможном вторжении) Че продолжал свою работу. Он выступал с речами, писал статьи и принимал зарубежные делегации. В последнее время боевым знаменем Че в его стремлении к созданию на Кубе «нового социалистического человека» стал «добровольческий труд». Начало было положено вскоре после смерти Камило — при строительстве школы в память покойного товарища. Но, увидев рабочие бригады добровольцев в маоистском Китае, Гевара загорелся желанием ввести эту практику на Кубе. По возвращении он стал добровольно трудиться по субботам: на фабричном конвейере, на сборе сахарного тростника, на стройплощадке. Он призывал коллег в Министерстве промышленности «подавать пример» и участвовать в сборе сахарного тростника. Вскоре все в министерстве, кто хотел сохранить благосклонность Че, стали проводить субботы не дома, а вместе с ним на добровольческих работах.