В конце мая Хрущев снова вызвал к себе Алексеева. На этот раз в кабинете советского руководителя находились еще шесть человек: его помощник Фрол Козлов, заместитель председателя Совета Министров Микоян, министр иностранных дел Андрей Громыко, министр обороны Родион Малиновский и член Политбюро Шараф Рашидов. Сесть Алексееву не предложили.
«Разговор был очень странный, — вспоминает Алексеев. — Хрущев снова задавал мне вопросы про Кубу, про кубинских товарищей, я рассказал про каждого, о ком спрашивали, и вдруг, когда я совсем того не ожидал, Хрущев сказал мне: "Товарищ Алексеев, чтобы помочь Кубе, спасти кубинскую революцию, мы приняли решение разместить на острове ракеты. Что вы об этом думаете? Как отреагирует Фидель? Он даст согласие?"»
Алексеев был поражен. Он ответил, что, по его мнению, Фидель не примет этого предложения, потому что его официальная позиция всегда заключалась в том, что революция была совершена во имя независимости Кубы. Революционеры отправили прочь из страны американских военных советников, и, если они примут советские ракеты, это будет выглядеть как нарушение собственных принципов.
Реакция министра обороны была очень злобной. «Малиновский накинулся на меня, — вспоминал Алексеев. — "Что это за революция такая, если они, как вы говорите, не согласятся? Я сражался в Испании, там была буржуазная революция, и то они принимали нашу помощь… А уж у социалистической Кубы на это куда больше причин!"» Алексеев был подавлен и замолчал. В это время кто-то из присутствующих выступил в его поддержку, но Хрущев никак не отреагировал на это, и спор погас. Разговоры перешли на другие темы, а затем все отправились в соседнюю комнату обедать.
За обедом Хрущев заявил, что, раз его предложение может не понравиться Фиделю, он хотя бы пошлет к нему пару высокопоставленных чиновников: члена Политбюро Шарафа Рашидова и маршала Сергея Бирюзова, командующего Ракетными войсками стратегического назначения, — пусть они поедут в Гавану вместе с Алексеевым и поговорят с Фиделем. «Иначе мы его защитить не сможем, — сказал Хрущев. — Американцы понимают только язык силы… И ракеты нужны как раз для того, чтобы избежать войны, ведь только дурак в таком случае станет ее начинать…»
Хрущев сообщил, что операция по установке ракет на Кубе должна будет проводиться в полнейшей секретности, чтобы американцы «ничего не заподозрили», пока у них не пройдут ноябрьские выборы в Конгресс. Нельзя, чтобы размещение ракет повлияло на избирательную кампанию. Если все будет сделано как надо, сказал он, американцы, погруженные в выборные дела, наверняка ничего не заметят, а тем временем установка ракет будет завершена.
За день-два до отъезда на Кубу Алексеева снова вызвали к Хрущеву. На этот раз встреча произошла на даче генсека в Переделкине, где собралось все Политбюро. Хрущев придумал, как лучше представить Фиделю свой план.
Он скажет Фиделю, что ракеты будут размещены на Кубе только на случай крайней необходимости, сначала Советский Союз всеми способами постарается убедить американцев не нападать на Кубу. Но, по его личному мнению, добиться своего помогут только ракеты. Он надеялся, что таким образом сможет убедить Фиделя, и велел Алексееву передать это предложение.
Через несколько дней, по-прежнему уверенный, что задуманное успехом не увенчается, Алексеев вернулся на Кубу в составе «сельскохозяйственной делегации», куда входили также и Рашидов с маршалом Бирюзовым, приехавшим под видом инженера по фамилии Петров. Сразу по прибытии Алексеев встретился с Раулем Кастро и сообщил ему, что он и его коллеги находятся здесь по заданию Хрущева и немедленно должны увидеться с Фиделем. «Инженер Петров вовсе не инженер Петров, — сказал он Раулю. — Это маршал, отвечающий за советские ракеты».
Рауль понял намек Алексеева и ушел в кабинет к Фиделю. Вернулся он только через два-три часа, после чего все они вместе с Фиделем собрались в кабинете Дортикоса.
Реакция Фиделя на изложенную делегацией ракетную программу была уклончивой, но он дал понять, что относится к ней скорее положительно, и попросил дать ему время до следующего дня. По мнению Алексеева, Фидель хотел посоветоваться с Че.
На следующий день Алексеева вызвали к Фиделю. Встреча снова происходила в кабинете Дортикоса, но на этот раз на ней присутствовали также Че, Дортикос, Карлос Рафаэль Родригес и Блас Рока. Они рассмотрели предложение и, признавая, что ракеты могут предотвратить нападение Америки на Кубу, склонялись к тому, чтобы его принять. Разговор пошел о том, насколько вероятно вторжение американцев, и, по воспоминаниям Алексеева, Че был «самым активным» в этом обсуждении, четко выразив свое мнение по поводу ракет. «Все, что может остановить американцев, — сказал Че, — для нас хорошо».