Возвращение Патохо в Гватемалу произошло в тот момент, когда в стране сложились все условия для начала революции. Недавние выборы в парламент сопровождались массовыми фальсификациями. Затем, в конце января 1962 г., был убит глава тайной полиции при президенте Идигорасе Фуэнтесе, и двумя неделями позже произошли первые нападения на военные посты близ Пуэрто-Барриос, осуществленные партизанами под командованием Йона Сосы и Турсиоса Лимы. Назвав свою группировку «Партизанским движением имени Алехандро де Леона и 13 ноября» — в память о дате их первого, неудавшегося восстания и о погибшем товарище, — повстанцы провозгласили свои цели в февральском воззвании к восстанию против «тирании» в Гватемале и восстановлению демократии в стране.
В марте 1962 г., всего через четыре месяца после отбытия Патохо, Че получил известие, что его друг погиб в бою. Гевара составил некролог, который был опубликован в «Верде оливо» в августе. Коротко описав жизнь Патохо и историю их отношений — как они жили и работали вместе, еще будучи фотокорреспондентами в Мехико, как Патохо хотел присоединиться к бойцам «Гранмы», но так и не попал на ее борт, как затем он приехал на Кубу, чтобы принести пользу революции, — Че писал:
«После того как он прибыл на Кубу, мы почти все время жили под одной крышей… но между нами не было былой близости, и я заподозрил, что Патохо вынашивает какие-то замыслы, только увидев, что он изучает один из языков индейцев его родины. Однажды Патохо сказал, что уезжает, что ему пришло время отдать свой долг…
Со временем пришла весть о его гибели… И не только его, но и целой группы товарищей, бывших с ним, но неизвестных мне лично. И снова — этот горький вкус поражения…
И снова молодая кровь увлажнила плодородные почвы Америки, чтобы сделать возможной свободу. Очередная битва проиграна; нам нужно время, чтобы оплакать наших павших товарищей, пока мы точим свои мачете…
Наши общие друзья в Мексике передали мне стихи, записанные Патохо в дневнике. Это последние стихи революционера; также это песнь любви к революции, к родине, к женщине. К женщине, которую Патохо знал и любил на Кубе, обращены эти последние призывные его строки:
Вот мое сердце — возьми его, Спрячь в руке, А когда к нам рассвет придет, Руку раскрой, Солнцем его согрей.Сердце Патохо останется среди нас, в руках его возлюбленной и в благодарных руках целого народа, ждущего, когда его согреет солнце нового дня, который непременно займется над Гватемалой и всей Америкой».
Смерть Патохо дала сигнал к новой волне партизанских действий в Латинской Америке под патронажем кубинских властей: благодаря Че к 1962 г. Куба превратилась в подлинный центр партизанских операций. В условиях неослабевающей враждебности со стороны США и общеамериканской изоляции Кубы мечта Че о «континентальной революции» получала особый стратегический смысл: расширение партизанской угрозы помогало снизить давление США на Кубу и одновременно повышало цену, которую приходилось платить Вашингтону за продолжение своей региональной политики сдерживания.
Что еще важнее, Фидель внес эту цель в официальную программу правительства. Отвечая на исключение Кубы в январе 1962 г. из Организации американских государств, Кастро выступил 4 февраля с документом, получившим название «Вторая Гаванская декларация» и провозглашавшим неизбежность революции в Латинской Америке. В этом заявлении правительства соседних государств увидели скрытое объявление войны против их стран.
По словам Хуана Карретерро (он же «Ариэль»), высокопоставленного офицера кубинской разведки того времени, в 1962 г. он подключился к работе над проектом Че по созданию трансконтинентального антиимпериалистического «театра революционных действий в Латинской Америке». Ариэль работал под непосредственным началом Мануэля Пиньейро Лосады (он же «Барба Роха» — «Рыжебородый»), заместителя Рамиро Вальдеса в Агентстве госбезопасности, курировавшего партизанские программы.[30]
Весной 1962 г. Че занялся набором и военной подготовкой добровольцев из сотен латиноамериканских студентов, прибывших на Кубу по зову революционных властей. Тут были боливийцы и венесуэльцы, аргентинцы и уругвайцы, никарагуанцы, гватемальцы и колумбийцы. Около восьмидесяти человек прибыли из Перу, среди них был Рикардо, младший брат бывшей жены Че Ильды, который не замедлил сойтись со своими соотечественниками. Впрочем, довольно скоро произошел раскол между теми студентами, кто «просто хотел учиться», и теми, кто, по словам Рикардо, «хотел перенять кубинский революционный опыт, чтобы по возвращении домой совершить собственную революцию». Для Рикардо именно это было определяющим фактором, и он примкнул ко вторым.