Члены группы прибыли в Париж 1 января 1963 г. Три дня из четырех они провели в старом отеле «Пале д'Орсе», недалеко от вокзала д'Орсе. Вынужденные поддерживать абсолютную секретность, будущие партизаны приняли все меры предосторожности, причем Бустос отвечал за безопасность группы и решил, что им следует выдать себя за туристов. «Мы сходили в Лувр, — вспоминает он, — и много гуляли по городу».
4 января они прилетели в город Алжир. На стенах многих домов были видны следы пуль, а на улицах сплошь и рядом встречались руины обрушившихся зданий — все это свидетельствовало о недавней войне, но долгое кровопролитие не смогло уничтожить удивительной красоты города.
Решительно переходя от военных действий к управлению страной, алжирские лидеры начали с «чистки» — то же самое устроили и кубинцы четырьмя годами ранее, разобравшись с собственными чивато и предателями. Город еще был охвачен военной истерией: повсюду рыскали военные из ФНО, выискивавшие коллаборационистов и недавних палачей, при этом на всех европейцев и прочих иностранцев подозрительные арабы бросали откровенно враждебные взгляды. Понимая, что люди Че не могут чувствовать себя в безопасности в такой обстановке, революционные правители Алжира отправили в аэропорт двух генералов и целый взвод охраны для встречи гостей. После этого прибывших незамедлительно препроводили на виллу в пригороде и снабдили охраной.
Спустя некоторое время члены группы перебрались на другую виллу, на сей раз уже в самой столице, но, поскольку опасность того, что их могут принять за французов, по-прежнему сохранялась, они редко покидали ее пределы. А в том случае, если будущие партизаны все же куда-то направлялись, их повсюду сопровождали сотрудники алжирских сил безопасности.
В течение следующих нескольких месяцев аргентинцы — в компании алжирских ветеранов борьбы за независимость — упражнялись в стрельбе и гимнастических упражнениях, а каждый из них, кроме того, занимался теми областями военной науки, за которые отвечал. Алжирцы возили гостей на бывшие передовые линии фронта, к пещерам, в которых были прорыты туннели, где они прятали бойцов и запасы оружия во время войны, а также к французским передовым линиям. Папито Сергера, который как раз получил должность кубинского посла в Алжире, вскоре прибыл на место и, помимо исполнения своих прямых обязанностей, стал выполнять функцию связующего звена между группой и Че. Бустос, продолжавший отвечать за безопасность группы, получил право покидать территорию виллы и ездить в посольство за новостями.
Во время своего пребывания в Алжире аргентинцы весьма крепко сдружились с местными революционерами. Однако время шло, и Мазетти не мог дождаться, когда они наконец смогут отправиться на место назначения. В ответ на его бесконечные расспросы Папито Сергера передавал им «странные и противоречивые» (по выражению Бустоса) сообщения из Гаваны, которые как будто исходили от Че. «Волосатый» вылетел на Кубу, чтобы выяснить, что происходит, и вернулся встревоженный: они с Че просмотрели все присланные им сообщения, и выяснилось, что некоторые из них Гевара не отправлял. Поскольку вся связь с будущими партизанами шла через Пиньейро, то они решили что его служба дала сбой. Однако кое-кто, в том числе Бустос, начали подозревать нечто большее — возможно, намеренный саботаж планов Че. Впрочем, вся эта история так и осталась покрытой завесой тайны.
Тем временем телохранители Че Альберто Кастельянос и Гарри Вильегас ожидали от команданте распоряжений о выезде в ту или иную страну. Однако прошло много месяцев, а от Че не поступало никаких сигналов. Кастельянос успел уже окончить курсы подготовки кадров при своем министерстве, вновь вступить в вооруженные силы и заняться военной переподготовкой. В конце февраля он на выходные вернулся домой в Гавану, и тут его шеф неожиданно послал за ним. Поскольку сообщение Че, как обычно, было очень лаконичным, Кастельянос решил, что его ждет какое-нибудь наказание. «Всякий раз когда Че посылал за нами, это происходило потому, что он хотел надрать нам уши за какую-нибудь провинность. Вот я и сказал себе: "Странно, я в последнее время вроде бы ничего такого не сделал — даже не напился ни разу". В общем, я и представить не мог, почему Че хочет меня видеть».
Несколько обеспокоенный, Кастельянос отправился к Че и перед дверью в его кабинет спросил у секретаря Гевары, Хосе Манресы, что случилось. Невозмутимый словно сфинкс, Манреса ответил: «Ничего, все нормально».