Уже наступил октябрь, но многие вопросы так и не были решены. Монхе снова выкинул номер, объявив, что ЦК проголосовал за вооруженную борьбу, но подчеркнув, как обычно, что руководить ею должны боливийцы. Он намеревался поехать в Гавану, чтобы добиться понимания со стороны кубинского руководства. Хотя дело это было, очевидно, срочное, Монхе сначала нанес визит в Болгарию. На Кубу он прибыл только в конце ноября. Там ему не удалось найти человека, который все больше превращался в его врага. Че уже уехал в Боливию, решив появиться там без предупреждения. О приезде знал только очень узкий круг его кубинских товарищей.
Как вспоминает Монхе, когда он встретился с Фиделем, кубинский лидер позволил ему высказать свое мнение, что революцией в Боливии должны руководить боливийцы, но отложил решение вопроса, сказав, что им с Че нужно «встретиться и поговорить». Кастро поинтересовался, где Монхе будет ближе к Рождеству, и, когда узнал, что в Боливии, объявил, что встреча будет назначена примерно на это время.
Монхе вернулся в Боливию в середине декабря, более чем когда-либо уверенный, что кубинцы его обманули.
IXО присутствии Че на Кубе не было известно никому, кроме Фиделя, бойцов из учебно-тренировочного лагеря и нескольких высокопоставленных персон в руководстве страны. Среди этих немногих был и Орландо Боррего. Ему не исполнилось еще и тридцати, а он уже занимал пост министра сахарной промышленности. Однако он очень хотел поехать сражаться вместе с Че. Узнав, что Че выбрал для участия в операции в Боливии его заместителя, Хесуса Санчес Гайоля, Боррего попросил, чтобы взяли и его. Че отказался, но пообещал, что Боррего сможет принять участие в событиях потом, на стадии, когда революция будет прочнее стоять на ногах.
Была и другая причина, по которой Че хотел, чтобы его протеже остался на Кубе. После одной из своих тайных встреч с Че за границей Алейда привезла для Боррего особый подарок. Это была книга «Политическая экономия», личный экземпляр Че, весь испещренный его пометками. «Политическая экономия» была официальным советским учебником сталинской эпохи, в котором содержались «правильное» толкование и руководство по применению учений Маркса, Энгельса и Ленина на практике, для строительства социалистической экономики. К книге прилагалась масса записей самого Че, многие из которых были крайне критичны. В них он открыто ставил под вопрос ряд основных принципов «научного социализма», как это называлось в СССР. Также он передал Боррего очерк своей теории «бюджетной финансовой системы». Че предполагал написать новое руководство по политэкономии, более подходящее для современного периода и такое, которым могли бы пользоваться развивающиеся страны и революционеры третьего мира. А свою собственную экономическую теорию он хотел издать в виде книги. Поскольку Че знал, что ни на одно из этих дел времени у него не будет, то доверил завершение всей работы Боррего.
К посылке прилагалось и письмо от Че: он писал, что просит Боррего как следует потрудиться над его заметками. Также он уговаривал его «потерпеть» с Боливией, велев «быть готовым ко второй стадии».
Критикуя сталинский учебник, Че писал, что со времен, когда создавал свои труды Ленин, мало что было сделано для усовершенствования идей Маркса, за исключением небольшого числа работ Сталина и Мао. Ленина он критиковал за то, что тот ввел в Советском Союзе капиталистические формы конкуренции, чтобы дать толчок развитию экономики в начале 20-х годов. Ленин виноват во многих ошибках советских коммунистов, и, хотя, как снова и снова повторял Че, он испытывает «восхищение и уважение» к этому человеку, СССР и страны социалистического блока обречены на «возврат к капитализму».
Боррего в ошеломлении читал эти строки и думал про себя: «Че очень дерзок, это же просто еретичество!» Он признается, что тогда решил, что Гевара зашел слишком далеко, и не поверил этим зловещим предсказаниям. Как показало время, Че был прав.
Как понял Боррего, Че надеялся, что его работы так или иначе увидят свет. «Даже если он понимал, что у нас по ряду причин не пойдут по предлагаемому им новому пути, он, наверное, надеялся, что сможет сам опробовать свои идеи, если ему удастся победить в Боливии или другой стране». На Кубе Боррего так и не нашел «подходящего момента» для публикации работ Че. Говорят, что Фидель считает их весьма опасными даже в нынешних условиях и пока не разрешает их обнародовать.
Пока Че находился в Конго и Праге, Боррего вместе с Энрике Ольтуски не покладая рук несколько месяцев трудились над «собранием его сочинений». В итоге у них получилось семь томов под названием «Че и кубинская революция». В это собрание вошли все работы, начиная с «Партизанской войны» и «Эпизодов революционной войны» и заканчивая речами Че и подборкой его писем и статей, включая некоторые ранее не публиковавшиеся. Че был и удивлен, и обрадован, когда Боррего показал ему это собрание, однако, просмотрев книги, со свойственной ему сухостью заметил: «Ну и винегрет у тебя получился».