Эрнесто Гевара, новоиспеченный врач и опытный автостопщик, опять был в пути. «На этот раз, — писал он в своем новом путевом журнале, озаглавленном "Otra Vez" ("Снова"),[7] — моего товарища по дороге зовут иначе — не Альберто, а Калика; но характер путешествия ничуть не поменялся: две воли, устремленные неизвестно к чему, возносятся над Америкой, не зная точно, чего они ищут и в каком направлении север».
Друзья прибыли в Ла-Пас. Эрнесто был очарован столицей Боливии. «Ла-Пас — это настоящий американский Шанхай, — восторженно писал он в своем путевом журнале. — В этом многоцветном, населенном метисами городе богатой палитрой представлены искатели приключений всех национальностей и мастей».
Едва разместившись в плохоньком отеле под названием «Сити», друзья тут же отправились бродить по крутым, выложенным булыжником улицам. Повсюду им встречались индейцы в цветастых одеждах и группы вооруженных дружинников. Да, они оказались в революционной Боливии, стране с наибольшим во всей Латинской Америке процентом индейского населения и одним из самых низких уровней жизни. Подавляющая масса аборигенов в течение нескольких веков пребывала в унизительном, полукрепостном состоянии, в то время как немногочисленная правящая элита скапливала баснословные богатства, так как в ее руках были и шахты по добыче олова (главного источника прибыли в Боливии), и все сельскохозяйственные угодья.
Но теперь, казалось, положение полностью изменилось. После того как в результате народного восстания, вспыхнувшего за год до того, власть перешла к Националистическому революционному движению (НРД), армия была расформирована, а шахты национализированы. Но положение в Боливии оставалось неопределенным: политические силы были расколоты, и это угрожало стабильности нового режима.
Бродя по городу, друзья наткнулись на молодого аргентинца, который ехал с ними в одном поезде. Он здесь навещал отца — Исаиаса Ногеса, известного политика и владельца сахарного завода в аргентинской провинции Тукуман, ныне вынужденного жить в эмиграции из-за разногласий с Пероном. Когда ему представили молодых людей, выяснилось, что их семьи ему хорошо знакомы, и он не замедлил пригласить Калику и Эрнесто к себе на обед.
В доме Ногеса они отведали изысканного асадо[8] и встретились с другими членами ла-пасской общины аргентинских эмигрантов. Они познакомились с братом Ногеса по прозвищу Гобо — прожигателем жизни, только что вернувшимся из Европы. Гобо с симпатией отнесся к молодым путешественникам и стал водить их по городским барам и ресторанам. Благодаря ему гости побывали в «Гальо де оро» («Золотом петушке») — аргентинском кабаре, где кутили политики, политические эмигранты и искатели приключений. Вскоре Эрнесто и Калика стали его завсегдатаями. Другим излюбленным их местом была терраса отеля «Ла-Пас», где аргентинские эмигранты собирались за кофе или чем-нибудь покрепче и обсуждали политические дела своей родины и боливийскую революцию.
Для Эрнесто и Калики это место оказалось полезным и по другой причине. Однажды, глядя на собравшиеся на улице толпы, Калика заприметил пару симпатичных девушек и отправился к ним в надежде познакомиться. Девушек сопровождал пожилой человек, оказавшийся венесуэльским генералом по фамилии Рамирес. Генерал проявил любезность и пригласил Калику в бар, где тот очень скоро выудил у Рамиреса обещание сделать ему и Эрнесто венесуэльскую визу, в которой им ранее было отказано.
«Недельная остановка» в Ла-Пасе незаметно растягивалась. «Я вижу, что ошибался, думая, что не смогу здесь задержаться, — писал Эрнесто отцу 22 июля. — Это очень интересная страна, которая переживает сейчас неспокойный период. 2 августа будет проведена аграрная реформа, и уже сейчас ожидаются конфликты и столкновения по всей стране. <…> Здесь каждый день слышны выстрелы, и есть раненые и погибшие в результате этой стрельбы».
Эрнесто планировал дождаться 2 августа. Он хотел быть свидетелем грядущих событий. А пока они с Каликой пользовались каждым приглашением Ногеса на обед, чтобы как следует набить животы. Калика писал матери: «Эрнесто ест так, словно не питался целую неделю, и этим стал уже здесь знаменит». Гобо делал ставки на то, сколько Эрнесто сможет съесть за один присест, и пообещал даже, что, если они встретятся с ним в Лиме, куда собирались ехать дальше, он сводит Эрнесто с Каликой в ресторан с бесплатной едой для особенно прожорливых клиентов. Ему доставит огромное удовольствие, сказал Гобо, «представить столь выдающийся образчик аргентинской породы».
В один из вечеров у Ногеса они познакомились с аргентинским адвокатом Рикардо Рохо. Высокий и тучный, с лысеющей макушкой и красивыми усами, Рохо в свои двадцать девять лет был уже закаленным ветераном политических баталий. Член антиперонистской оппозиционной партии «Радикальный гражданский союз», Рохо недавно бежал из-под ареста: в Буэнос-Айресе его задержала полиция по подозрению в терроризме.