Эрнесто и Калика провели в Ла-Пасе около месяца. Они потратили половину суммы, бывшей у них в распоряжении, но зато решили проблему с венесуэльской визой. Пора было снова трогаться в путь.
На таможенном пункте в пограничном городке Пуно у Эрнесто, по его словам, «конфисковали две книги: "Человек в Советском Союзе" и издание перуанского Министерства по делам крестьян, которое было охарактеризовано эпитетами "красное, красное и еще раз красное" — тоном истерически-обвинительным». Однако после беседы с начальником полиции их отпустили, а Эрнесто пообещали отправить его книги в Лиму, как он просил.
Из Пуно друзья доехали до Куско. Эрнесто был счастлив снова там оказаться, но Калика на редкость равнодушно отнесся к этому историческому месту. Он написал матери, что это интересный город но «не представляешь, до чего же Куско грязен и так вонюч, что там все время хочется помыться». В то же время Калика шутливо добавляет, что за восемь проведенных там дней «Чанчо помылся только раз».
Спустя несколько дней жалобы Калики на грязь и неудобство стали раздражать Эрнесто. В письме Селии от 22 августа он изливает свое недовольство: «Калика ругается на грязь и каждый раз, когда ступает в одну из бесчисленных куч дерьма, которыми усеяны здешние улицы, вместо того чтобы посмотреть на небо или на собор… смотрит на свои грязные туфли. Он чувствует не пленительную таинственность Куско, а только запах тушенки и навоза… Мы решили уехать отсюда раньше времени».
Заехав в Мачу-Пикчу, который, хотя и кишел по-прежнему американскими туристами, вновь произвел на Эрнесто сильнейшее впечатление, приятели на автобусе отправились в Лиму.
В Лиме Калика наконец почувствовал себя в своей тарелку. «Мне очень нравится тут, это большой, современный, чистый город», — писал он матери 8 сентября. О путешественниках было кому позаботиться: они встретились с доктором Пеше, который помог им найти чистую комнату с горячей водой и устроил им питание в университетской столовой, а также с Гобо Ногесом. «Гобо ввел нас в местное общество, мы уже дважды были в "Кантри клаб", отличном заведении, и ужасно дорогом, причем нам, естественно, не надо было лезть к себе в карман за деньгами; кроме того, мы много времени проводим в гранд-отеле "Боливар"», — хвастался Калика.
Эрнесто, напротив, смотрел на Лиму критическим взглядом. «Здешние церкви, величественные внутри, не достигают снаружи — как мне кажется — величественной сдержанности храмов Куско».
Эрнесто пару раз виделся с доктором Пеше и вновь получил огромное удовольствие от «долгой и обстоятельной беседы». Но затем их с Каликой задержали для допроса, а всю их комнату перевернули вверх дном. По-видимому, молодых аргентинцев приняли за похитителей людей, которых разыскивала полиция. Инцидент был исчерпан, однако Эрнесто решил впоследствии избегать контактов с Пеше — на случай, если полиция все еще следит за ними.
Гевара отнюдь не был уверен в том, что их столкновение с полицией стало лишь следствием недоразумения. На границе с Боливией у него отобрали «красную» литературу, так что, вполне возможно, они с Каликой попали полиции на карандаш как лица неблагонадежные. У власти в Перу по-прежнему стоял диктатор Мануэль Одрия, который, несомненно, опасался, как бы «левая» революция в Боливии «не внесла смятение в его собственный курятник», как высказался Эрнесто в разговоре с Каликой.
17 сентября Эрнесто получил письмо от матери, в котором та сообщала, что договорилась о том, чтобы, когда они прибудут в Эквадор, о них «позаботился» президент этой страны.
Молодые люди снова столкнулись с Рикардо Рохо. Он отправлялся в Гуаякиль, где рассчитывал сесть на корабль до Панамы. Поскольку друзья и сами собирались ехать в Гуаякиль, он сообщил им название пансиона, в котором планировал остановиться.
IIIСтупив на землю Эквадора 28 сентября, путешественники вынуждены были ждать попутного транспорта в пограничном городке Уакильяс. В результате Эрнесто оставалось только сетовать на «потерю целого дня пути, которая дала возможность Калике напиться пива». На следующий день приятели сели на судно, которое, миновав болотистую дельту реки, вышло к заливу Гуаякиль, доставив их в одноименный тропический порт. На пирсе их встретили Рикардо Рохо и три его друга, с которыми он изучал право в аргентинском Университете Ла-Платы, и отвели в облюбованный ими пансион. Товарищей Рохо звали Эдуардо «Гуало» Гарсиа, Оскар «Вальдо» Вальдовинос и Андро «Петисо» Эрреро.