Глава 11 «Моя пролетарская жизнь»
В начале пятидесятых в Мехико еще ощущалась атмосфера тридцатых и сороковых годов с их бурной политической и культурной жизнью. Тогда из Европы прибыли тысячи иммигрантов, бежавших от фашистской угрозы. Европейские интеллектуалы создали удивительно космополитичную атмосферу, дав толчок мексиканскому культурному возрождению. Это было время расцвета таких художников, как Диего Ривера, Ороско, Сикейрос, Фрида Кало и Тина Модотти. Писатели, художники и политические деятели собирались по вечерам в ярких кабаре, на сцене которых блистали лучшие представители мексиканского болеро; в сфере кино творили такие легендарные личности, как режиссер Эмилио «Индио» Фернандес, комический актер Кантинфлас и актрисы-небожительницы Долорес дель Рио и Мария Феликс. Многочисленные иностранцы, от французских писателей Антонена Арто и Андре Бретона до битников Джека Керуака и Уильяма С. Берроуза, приезжали в Мехико в поисках вдохновения.
После того как в постреволюционный период власть оказалась в руках Институционно-революционной партии (ИРП), Мексика стала чрезвычайно популярна среди латиноамериканских националистов и антиимпериалистов и в то же время заставила Вашингтон пусть с неохотой, но уважать себя. В 1930-е гг. президент Лacapo Карденас национализировал мексиканские запасы нефти и провел широкомасштабные аграрные реформы. Ведя подчеркнуто независимую от Вашингтона внешнюю политику, Мексика тем не менее была объектом постоянных политических интриг, так как США и СССР имели здесь множество тайных агентов и активно проводили различные секретные операции. Мехико стал местом нескольких знаменитых убийств, прежде всего лидера кубинских коммунистов Хулио Антонио Мельи в 1929 г. и Льва Троцкого в 1940 г.
Эти два мира — культуры и политики — были уже неотделимы друг от друга. Модотти была любовницей убитого Мельи; у Кало был роман с Троцким.
В 1950-е гг. Мехико не был тем затянутым смогом мегаполисом, каким он стал ныне: вдали, на линии горизонта, можно было увидеть покрытые снегом вулканы Попокатепль и Истаксиуатль. За исключением исторического центра, напоминающего лабиринт, — испанского колониального города, построенного на руинах столицы ацтеков, — Мехико состоял из тихих, почти деревенских кварталов с бульварами, окаймленными деревьями. Даже в пятидесятые годы не так редко можно было увидеть людей в одежде «чаррос» (мексиканских ковбоев-денди), неспешно разъезжающих на лошадях по проспекту Реформы воскресным вечером.
Закат так называемой романтической эпохи в Мексике не был обозначен каким-либо определенным событием, но мало что может сравниться по своей символичности с выступлением больной Фриды Кало 2 июля 1954 г. Тем холодным, сырым днем разбитая пневмонией художница встала с постели, чтобы присоединиться к толпе, протестующей против действий ЦРУ по свержению режима Арбенса. В течение целых четырех часов Кало вместе с толпой выкрикивала: «Убирайтесь вон, американские убийцы!» В левой руке женщина держала знамя, на котором был изображен голубь мира, а правая была сжата в кулак — символ сопротивления. После этого состояние сорокасемилетней художницы резко ухудшилось, и одиннадцать дней спустя, 13 июля, она умерла.
IIПервым делом Эрнесто нужно было найти работу, чтобы не испытывать нужды, затем проехать по всей Мексике и, наконец, «подать заявление на визу Северного Титана», то есть США. Получив визу, он собирался посетить тетю Эрсилию в Нью-Йорке, «а если нет — поехать в Париж». По его расчетам, имеющихся у него денег должно было хватить самое большее на два месяца, поэтому Гевара незамедлительно приступил к поиску знакомых. Среди них был Улисес Пти де Мюра, друг его отца, который теперь работал киносценаристом в Мексике. Перед отъездом из Гватемалы Эрнесто рассказал Ильде о Пти, упомянув, что у него, возможно, будет шанс поработать в Мексике статистом и реализовать тем самым свое «давнее намерение стать актером». Ильда назвала это пустыми мечтами и призвала его не разбрасываться своими талантами, а серьезно заняться медицинской карьерой. По словам Ильды, сначала Эрнесто стал спорить, доказывая, что он рассматривает это просто как способ свести концы с концами, но потом признал ее правоту и пообещал не отвлекаться на разную ерунду.
Однако теперь ему была нужна работа, а Пти де Мюра был одним из немногих знакомых Гевары в Мексике. Пти пригласил Эрнесто остановиться у него в доме, обещая также помочь ему раздобыть какую-нибудь стипендию на учебу, однако он отклонил это предложение. Конечно, они с Пти не совпали в политических взглядах. В письме отцу Эрнесто писал: «Я скрестил с ним копья по тем же вопросам, что и с тобой то есть по поводу свободы и т. д., и он столь же слеп, как ты, и печальнее всего то, что в глубине души этот человек рад тому, что произошло в Гватемале».