Прошло несколько дней, и Эрнесто сказал Ильде, что собирается присоединиться к повстанческому движению на Кубе. А вскоре Ильда сообщила ему, что беременна.
III26 июля, во вторую годовщину нападения на казармы Монкада, Фидель организовал торжественное мероприятие, посвященное этому событию. Оно прошло в парке Чапультепек, и на нем с речами выступили сам Фидель и некоторые другие латиноамериканские политэмигранты. Затем все они собрались у него дома, где Фидель собственноручно приготовил одно из самых любимых своих блюд — «спагетти алле вонголе».
За обедом Эрнесто сидел молча, не говоря ни слова. Заметив его замкнутость, Фидель громко обратился к нему: «Эй, Че! Ты что-то сегодня очень тихий. Не потому ли, что тут рядом находится твой контролер?» Он намекал на Ильду. Она писала потом: «Очевидно, Фидель знал, что мы собираемся пожениться, отсюда эта шутка. Тогда я поняла, что они много о чем говорили друг с другом. Я-то хорошо знала, что, когда Эрнесто чувствовал себя свободно, он был очень разговорчив — ему нравилось спорить. Но, когда вокруг было много народу, он замыкался в себе».
Можно предположить, что Гевара раздумывал над вставшей перед ним дилеммой. Он принял решение жениться на Ильде — в том числе из соображений чести, — но в дневнике записал следующее: «Для кого-нибудь другого это стало бы необычайно важным событием; для меня же это лишь отвлекающий от дела эпизод. У меня будет ребенок и я через несколько дней женюсь на Ильде… В конце концов она получила то, чего хотела, — правда, как мне кажется, ненадолго, хотя сама Ильда надеется, что до конца жизни».
Конечно, для человека, всегда сторонившегося размеренной семейной жизни, а теперь к тому же нашедшего серьезное дело и лидера, за которым он готов был следовать, время для женитьбы было далеко не лучшее. Тем не менее Эрнесто пошел на это, и 18 августа они с Ильдой зарегистрировали брак в маленьком городке Тепосотлан неподалеку от столицы. Фидель, подозревая, что за его действиями следят агенты тайной полиции Батисты, равно как и американское ФБР, не поехал на регистрацию из соображений безопасности, но появился на вечеринке, которую Эрнесто с Ильдой устроили после церемонии и на которой Эрнесто приготовил асадо по-аргентински.
Поженившись, Эрнесто с Ильдой сняли новое жилье — в пятиэтажном доме в стиле ар-деко на улице Наполес. И только тогда они сообщили своим родителям о свершившемся событии. Ильда рассказывает: «Мои родители прислали ответное письмо, в котором бранили нас за то, что мы ничего им не сказали заранее и они не смогли приехать на свадьбу. Они также прислали в подарок чек на пятьсот долларов и попросили выслать фотографии».
Своей семье Эрнесто сообщил новости о женитьбе и скором рождении ребенка очень коротко, поместив их в конце письма к матери, отправленного 24 сентября. В основном письмо было посвящено изложению его мнения о военном перевороте, который произошел четырьмя днями ранее и в результате которого режим Перона все-таки был свергнут. «Я признаюсь со всей искренностью, что падение Перона наполнило горечью мое сердце — не из-за самого Перона, а из-за того, что это событие означает для всей Америки». Эрнесто предрекал раскол общества и политические гонения у себя на родине. Затем он писал о себе: «Кто знает сейчас, что станется с твоим сыном-бродягой. Может быть, он решит вернуться и бросить якорь в родных местах… или в его жизни начнется период настоящей борьбы… Быть может, пуля (на которые столь богаты Карибы) положит конец моему существованию (это не бахвальство и не реальная опасность, просто пули в этих широтах водятся в большом количестве) или я просто продолжу болтаться по жизни… и затем посвящу себя всецело достижению своего идеала. События следуют с чудовищной скоростью, и никто не знает и не может предугадать, где и по какой причине он окажется через год».
Почти как постскриптум Эрнесто добавил: «Я не знаю, дошла ли до тебя уже… новость о моей женитьбе и скором появлении наследника… Если нет, то я сообщаю тебе это официально, так что ты можешь поделиться со всеми: я женился на Ильде Гадеа, и у нас через некоторое время родится ребенок».
Примерно в это же время резко ухудшилось состояние здоровья Марии — пожилой пациентки, которую Эрнесто лечил в течение последнего года. Несмотря на все его усилия, женщина умерла. Когда она сделала последний вдох, Гевара находился у ее постели. Случившееся нашло отражение в стихотворении «Старуха Мария, ты скоро умрешь», где умирающая женщина предстает как воплощение всех отверженных и несчастных людей Латинской Америки. Для Эрнесто в ней соединились и та старуха из Вальпараисо, и беглая пара из Чукикаматы, и затравленные индейцы из Перу.
Бедная старуха Мария… Не молись жестокому Богу, отвергшему надежды твои И самую жизнь твою, Не проси снисхожденья у смерти, В голод одета была твоя жизнь, Смерть ее в астму одела. Но я хотел бы сказать тебе Тихим голосом, крепким надеждой, Что месть совершу, которой нет краснее и крепче, И в этом клянусь со всей силой Своих убеждений. Руку возьми мужчины, что детской подобна В руках твоих, отшлифованных желтым мылом, Разотри мозолей комья, узлы На глади обета возмездия рук моих докторских. Покойся с миром, Мария, Покойся с миром, воительница, Внуки твои будут жить — жить, чтоб рассвет увидеть. IV